На этой странице сайта находится литературное произведение Хорошим людям - доброе утро автора, которого зовут Железников Владимир Карпович . На сайте сайт вы можете или скачать бесплатно книгу Хорошим людям - доброе утро в форматах RTF, TXT, FB2 и EPUB, или прочитать онлайн электронную книгу Железников Владимир Карпович - Хорошим людям - доброе утро без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Хорошим людям - доброе утро = 16 KB
Железников Владимир
Хорошим людям - доброе утро
Владимир Карпович Железников
Хорошим людям - доброе утро
Повесть
В книгу известного детского писателя, лауреата Государственной премии СССР, входят повести "Жизнь и приключения чудака", "Последний парад", "Чучело" и другие. То, что происходит с героями повестей, может быть с любым современным школьником. И все-таки они могут поучить своих сверстников вниманию к людям, к окружающему. Автор изображает подростков в таких жизненных ситуациях, когда надо принимать решение, делать выбор распознавать зло и равнодушие, то есть показывает, как ребята закаляются нравственно, учатся служить добру и справедливости.
Издается в связи с 60-летием писателя.
Для среднего возраста.
Сегодня у нас праздник. У нас с мамой всегда праздник, когда прилетает дядя Николай - старый друг моего отца. Они имеете учились когда-то еще в школе, сидели на одной парте и воевали против фашистов: летали на тяжелых бомбардировщиках.
Своего папу я ни разу не видел. Он был на фронте, когда я родился. Я его видел только на фотографиях. Они висели в нашей квартире. Одна, большая, в столовой над диваном, на котором я спал. На ней папа был в военной форме, с погонами старшего лейтенанта. А две другие фотографии, совсем обыкновенные, гражданские, висели в маминой комнате. Папа там - мальчишка лет восемнадцати, но мама почему-то любила эти папины фотографии больше всего.
Папа часто снился мне по ночам. И может быть, потому, что я его не знал, он был похож на дядю Николая.
...Самолет дяди Николая прибывал в девять часов утра. Мне хотелось его встретить, но мама не разрешила, сказала, что с уроков уходить нельзя. А сама повязала на голову новый платок, чтобы ехать на аэродром. Это был необыкновенный платок. Дело не в материале. В материалах я мало разбираюсь. А в том, что на платке были нарисованы собаки разных пород: овчарки, мохнатые терьеры, шпицы, доги. Столько собак сразу можно увидеть только на выставке.
В центре платка красовался громадный бульдог. Пасть у него была раскрыта, и из нее почему-то вылетали нотные знаки. Музыкальный бульдог. Замечательный бульдог. Мама купила этот платок давно, но ни разу не надевала. А тут надела. Можно было подумать, что специально берегла к приезду дяди Николая. Завязала кончики платочка сзади на шее, они еле дотянулись, и сразу стала похожа на девчонку. Не знаю, как кому, а мне нравилось, что моя мама похожа на девчонку. Очень, по-моему, приятно, когда мама такая молодая. Она была самая молодая мама в нашем классе. А одна девочка из нашей школы, я сам слышал, просила свою маму, чтобы та сшила себе такое пальто, как у моей мамы. Смешно. Тем более что пальто у моей мамы старое. Даже не помню, когда она его шила. В этом году у него обтрепались рукава, и мама их подогнула. "Теперь модны короткие рукава", - сказала она. А платочек ей очень шел. Он даже делал новым пальто. Вообще я на вещи не обращаю никакого внимания. Готов ходить десять лет в одной форме, только чтобы мама покрасивее одевалась. Мне нравилось, когда она покупала себе обновки.
На углу улицы мы разошлись в разные стороны. Мама заторопилась на аэродром, а я пошел в школу. Шагов через пять я оглянулся, и мама оглянулась. Мы всегда, когда расстаемся, пройдя немного, оглядываемся. Удивительно, но мы оглядываемся почти одновременно. Посмотрим друг на друга и идем дальше. А сегодня я оглянулся еще раз и издали увидел на самой маминой макушке бульдога. Ох, до чего он мне нравился, этот бульдог! Музыкальный бульдог. Я ему тут же придумал имя: Джаз.
Я едва дождался конца занятий и помчался домой. Вытащил ключ - у нас с мамой отдельные ключи и потихоньку открыл дверь.
- Поедем в Москву, - услыхал я громкий голос дяди Николая. - Мне дали новую квартиру. И Толе будет со мной лучше, и ты отдохнешь.
У меня гулко забилось сердце. Поехать в Москву вместе с дядей Николаем! Я давно тайно мечтал об этом. Поехать в Москву и жить там втроем, никогда не расставаясь: я, мама и дядя Николай. Пройтись с ним за руку на зависть всем мальчишкам, провожая его в очередной полет. А потом рассказывать, как он летает на пассажирском турбовинтовом лайнере Ил-18. На высоте шести тысяч метров, выше облаков. Это ли не жизнь? Но мама ответила:
- Я еще не решила. Надо поговорить с Толей.
"Ох, боже мой, она еще не решила! - возмутился я. - Ну конечно, я согласен".
- Право, мне смешно. Что он так запал тебе в память? - Это дядя Николай заговорил о моем отце. Я уже хотел войти, но тут остановился. - Прошло столько лет. Ты и знала-то его всего полгода.
- Таких помнят вечно. Он был добрый, сильный и очень честный. Один раз мы с ним заплыли на Адалары, в Гурзуфской бухте. Влезли на скалу, и я уронила в море бусы. Он прыгнул в воду не раздумывая, а скала была высотой метров двадцать. Смелый.
- Ну, это просто мальчишество, - сказал дядя Николай.
- А он и был мальчишкой, и погиб мальчишкой. В двадцать три года.
- Ты его идеализируешь. Он был обыкновенный, как все мы. Кстати, любил прихвастнуть.
- Ты злой, - сказала мама. - Я даже не предполагала, что ты злой.
- Я говорю правду, и тебе это неприятно, - ответил дядя Николай. - Ты вот не знаешь, а он не погиб в самолете, как тебе писали. Он попал в плен.
- Почему ты раньше об этом не рассказал?
- Я сам недавно узнал. Нашли новые документы, фашистские. И там было написано, что советский летчик старший лейтенант Нащоков сдался в плен без сопротивления. А ты говоришь, смелый. Может быть, он оказался трусом.
- Замолчи! - крикнула мама. - Сейчас же замолчи! Ты не смеешь о нем так думать!
- Я не думаю, а предполагаю, - ответил дядя Николай. - Ну, успокойся, это ведь давно прошло и не имеет к нам никакого отношения.
- Имеет. Фашисты написали, а ты поверил? Раз ты так думаешь о нем, тебе нечего приходить к нам. Ты нас с Толей не поймешь.
Мне надо было войти и выгнать дядю Николая за его слова о папе. Мне надо было войти и сказать ему что-нибудь такое, чтобы он выкатился из нашей квартиры. Но я не смог, я боялся, что, когда увижу маму и его, просто разревусь от обиды. Раньше чем дядя Николай успел ответить маме, я выбежал из дома.
На улице было тепло. Начиналась весна. Около подъезда стояли знакомые ребята, но я отвернулся от них. Я больше всего боялся, что они видели дядю Николая и начнут меня расспрашивать о нем. Я ходил, ходил и все думал про дядю Николая и никак не мог додуматься, зачем он так плохо сказал о папе. Ведь он знал, что мы с мамой любим папу. Наконец я вернулся домой. Мама сидела за столом и царапала ногтем скатерть.
Я не знал, что мне делать, и взял в руки мамин платок. Стал его рассматривать. На самом уголке был нарисован маленький ушастый песик. Не породистый, обыкновенный дворняга. И красок художник для него пожалел: он был серенький с черными пятнами. Песик положил морду на лапы и закрыл глаза. Печальный песик, не то что бульдог Джаз. Мне его стало жалко, и я решил ему тоже придумать имя. Я назвал его Подкидышем. Не знаю почему, но мне показалось, что это имя ему подходит. Он на этом платке был какой-то случайный и одинокий.
- Знаешь, Толя, уедем в Гурзуф. - Мама заплакала. - На Черное море. Дед давно ждет нас.
- Хорошо, мама, - ответил я. - Уедем, только ты не плачь.
* * *
Прошло недели две. Как-то утром я открыл глаза, а над моим диваном, на стене, где висел папин портрет в военной форме, - пусто. От него осталось только квадратное темное пятно. Я испугался: "Вдруг мама поверила дяде Николаю и поэтому сняла папин портрет? Вдруг поверила?" Вскочил, побежал в ее комнату. На столе стоял открытый чемодан. А в нем были аккуратно уложены папины фотографии и его старая летная фуражка, которая сохранилась у нас от довоенного времени. Мама собирала вещи в дорогу. Мне очень хотелось поехать в Гурзуф, но почему-то стало обидно, что на стене вместо папиной фотографии - темное пятно. Грустно как-то, и все.
И тут ко мне пришел мой лучший друг Лешка. Он был самый маленький в нашем классе, а сидел на высокой парте. Из-за нее виднелась только Лешкина голова. Он сам себя поэтому прозвал "голова профессора Доуэля". Но у Лешки одна слабость: он болтал на уроках. И учительница часто делала ему замечания. Однажды на уроке она сказала: "У нас есть девочки, которые очень много внимания уделяют своим прическам". Мы повернулись в сторону Лешкиной парты, знали, что учительница намекает на его соседку. А он встал и говорит: "Наконец это, кажется, ко мне не относится". Глупо, конечно, и совсем не остроумно. Но получилось ужасно смешно. После этого я просто влюбился в Лешку. Многие над ним смеялись, что он маленький и голос у него тоненький, девчачий. А я нет.
Лешка протянул мне письмо.
- Перехватил у почтальона, - сказал он. - А то ключ доставать да лезть в почтовый ящик.
Письмо было от дяди Николая. Я совсем расквасился. Сам не заметил, как у меня слезы выступили на глазах. Лешка растерялся. Я никогда не плакал, даже когда схватился за горячий утюг и сильно обжег руку. Лешка пристал ко мне, и я все ему рассказал.
- Про твоего папку - это сущая ерунда. Столько орденов получил за храбрость - и вдруг струсил! Ерунда. А на этого Николая наплюй! Был и нет. И все. Зачем он вам?
"Нет, этого даже Лешка понять не мог. У него был отец, а у меня его никогда не было. А дядя Николай так мне раньше нравился! - подумал я. - Был и нет. И все. Веселый Лешка!"
Вечером я отдал письмо маме. Она взяла новый конверт, запечатала туда невскрытое письмо дяди Николая и сказала:
- Скорей бы кончались занятия в школе. Поедем в Гурзуф, и ты будешь бродить по тем самым местам, где бродили мы с папой.
* * *
От Симферополя до Алушты мы ехали автобусом. В автобусе маму сильно укачало, и мы пересели на теплоход.
Теплоход ходил рейсом от Алушты до Ялты, через Гурзуф. Мы сели на носу и стали ждать отправления. Мимо прошел широкоплечий краснолицый моряк в темных очках, посмотрел на маму и сказал:
- Вас здесь зальет водой.
- Ничего, - ответила мама. Она вытащила из сумки платочек и повязала голову.
Моряк поднялся в рубку. Он был капитаном. И теплоход отчалил.
Из Гурзуфской бухты дул сильный ветер и поднимал волну. А нос теплохода разбивал волну, и брызги крупными каплями падали на нас. Несколько капель упало на мамин платок. На том месте, где стоял бульдог Джаз, появилось большое пятно. Мое лицо тоже было мокрым. Я облизнул губы и закашлял от соленой морской воды.
Все пассажиры ушли на корму, а мы с мамой остались на прежних местах.
Наконец теплоход причалил, и я увидел деда - маминого папу. Он был в парусиновой куртке и матросской тельняшке. Когда-то дед плавал корабельным коком, а теперь он работал поваром в городской чебуречной. Делал чебуреки и пельмени.
Теплоход ударился о деревянный помост, матрос укрепил причальный трос. Капитан высунулся в окошко:
- Привет коку! В Ялту собрался?
- Привет, капитан! Дочь встречаю, - ответил дед и заспешил к нам навстречу.
А мама, как увидела деда, бросилась к нему и вдруг заплакала.
Я отвернулся.
Капитан снял темные очки, и лицо у него стало обыкновенным.
- Слушай, братишка, надолго вы сюда?
Я сначала не понял, что он обращается ко мне, а потом догадался. Рядом никого не было.
- Мы, - говорю, - насовсем.
- А... - Капитан понимающе покачал головой.
* * *
Я проснулся от незнакомого запаха. Я спал во дворе под персиковым деревом. Это оно так незнакомо пахло. На скамейке сидела мама. Она была одета так же, как вчера. И поэтому мне показалось, что мы все еще в дороге, все еще не приехали. Но мы приехали. Просто мама не ложилась спать.
- Мама, - спросил я, - что мы будем делать?
- Не знаю, - ответила мама. - А в общем, знаю. Завтракать.
Скрипнула калитка, и во двор вошла маленькая полная женщина в домашнем халате.
- Здравствуйте, - сказала она, - с приездом. Я ваша соседка, Волохина Мария Семеновна. Уж как ждал вас старик! Уж как ждал! Все говорил: "У меня дочь красавица". - Соседка как-то непонятно замурлыкала. - Я-то думала, всем отцам их дочери кажутся красавицами. А теперь вижу, что не хвастал...
- Добрый день, - перебила ее мама. - Присаживайтесь.
- Мария! - раздался мужской голос из-за забора. - Я ухожу на работу!
- Подождешь! - грубо ответила женщина и снова повернулась к маме. Мой. Все ему некогда! Такая красотка и без муженька! - продолжала соседка. Ну, здесь вы не пропадете. На курортах мужчины ласковые.
- Перестаньте, - сказала мама и посмотрела в мою сторону.
- Мария! - снова раздалось из-за забора. - Я ухожу!
Соседка убежала. А мы с мамой позавтракали и пошли гулять по городу. Людей на узких гурзуфских улицах было мало. Местные работали, а отдыхающие сидели у моря. Была очень сильная жара. Асфальт перегрелся и прогибался под ногами, как подушка. Но мы с мамой ходили и ходили. Я молчал, и мама молчала. Мне казалось, что мама хочет замучить себя и меня. Наконец мы спустились к морю.
- Можешь выкупаться, - сказала мама.
- А ты?
- Я не буду.
Море было теплым и тихим. Я плыл долго и все ждал, когда мама крикнет, чтобы я возвращался. Но мама не кричала, а я уже устал. Тогда я оглянулся. Мама сидела, как-то неловко поджав под себя ноги. Я подумал, что мама похожа на раненую птицу. Один раз я нашел на озере утку с перебитым крылом, она также как-то неловко сидела. Я поплыл назад. Вылез на берег. От напряжения у меня дрожали ноги и в ушах сильно стучало. Лег животом на горячие камни и опустил голову на руки. Совсем рядом зашуршали камни, кто-то прошел чуть ли не по моей голове и остановился. Я приоткрыл глаза и увидал ноги в исцарапанных и сбитых от постоянного хождения по камням сандалиях. Я поднял голову. За маминой спиной стояла маленькая девочка и рассматривала собак на платке. Когда она заметила, что я уставился на нее, то отвернулась от собак.
- Тебя как зовут? - спросил я.
- Сойка, - ответила девочка.
- Сойка? - удивился я. - Это птичье имя. А может быть, ты лесная птица из породы воробьиных?
- Нет. Я девочка. Я живу на Крымской улице, дом четыре.
"Ну, Сойка так Сойка, - подумал я. - Мало ли каких имен не придумывают родители для своих детей! У нас, например, в классе учился мальчик, которого звали Трамвай. Его отец был первым вагоновожатым на первой трамвайной линии, проложенной в городе. Это было, можно сказать, историческое событие. В честь этого он дал своему сыну имя Трамвай. Не знаю, как они называют его дома: Трамвайчик, или Трамчик, или Трамваюшко? Язык сломаешь. Комедия. А Сойкин отец, вероятно, охотник".
- Сойка, - спросил я, - твой отец охотник?
- Нет. Он колхозный рыбак. Бригадир.
Мама повернулась, посмотрела на Сойку и сказала:
- Ее зовут не Сойка, а Зойка. Правда? (Девочка кивнула.) Просто она еще маленькая и не выговаривает букву "з". - До свидания, Зойка, - сказала мама.
- До свидания, Сойка, - сказал я. Теперь мне больше нравилось имя Сойка. Смешное имя и какое-то ласковое.
Деда дома не оказалось. Он пришел значительно позже, когда на соседнем дворе уже раздавались голоса курортников. Наша соседка сдавала внаем комнаты приезжим.
Дед пришел веселый. Он похлопал меня по плечу и сказал:
- Ну, вот что, Катюша (это так зовут мою маму), завтра пойдешь наниматься на работу. Я уже договорился. В санаторий, по специальности, медицинской сестрой.
- Вот это хорошо! - сказала мама.
И вдруг дед вскипел. Он даже закричал на маму:
- Долго ты будешь в прятки со мной играть? Что у тебя случилось?
Мама рассказала деду про дядю Николая и про то, что он говорил о папе.
- Все это твои придирки к Николаю. Он хороший парень.
- Он был бы плохим отцом для Толи, - упрямо сказала мама.
- Толя, Толя! Семь пядей во лбу. Толя первое время мог бы пожить у меня.
- Я не останусь без мамы, - сказал я. - И она тоже никуда не поедет. Я не люблю дядю Николая.
- А ты-то что? Ты даже не знал своего отца. Николай его обидел! А если Николай прав, если он до сих пор где-нибудь живет там, в чужой стране?
Дед сказал страшное. "Папа живет там, в чужой стране? - подумал я. Значит, он просто предатель".
- Этого не может быть, - сказал я.
- Много ты понимаешь в людях! - ответил дед.
- Отец, сейчас же замолчи! - закричала мама. - Подумай, что ты говоришь?..
Последних слов ее я уже не слышал. Я выскочил из дому и побежал по темным улицам Гурзуфа.
- Толя, Толя! - послышался голос мамы. - Вернись!.. Толя-а!..
Я решил тут же уехать от деда, раз он мне такое сказал. Он, видно, меня ненавидит, потому что я как две капли воды похож на своего отца. И мама из-за этого никогда не сможет забыть про папу. У меня не было ни копейки денег, но я прибежал на пристань. Там стоял тот самый теплоход, на котором мы приехали в Гурзуф. Я подошел к капитану и спросил:
- На Алушту?
- На Алушту!
Я думал, что капитан меня узнает, но он меня не узнал. Я немного прошелся по причалу и снова подошел к капитану:
- Товарищ капитан, вы меня не узнали? Мы вчера приехали с мамой на вашем теплоходе.
Капитан внимательно посмотрел на меня.
- Узнал. А ты куда один так поздно?
- Надо в Алушту, срочно. А денег у меня нет, не успел у мамы захватить. Пропустите без билета, а я потом вам отдам.
- Ладно, садись, - сказал капитан. - Довезу.
Я проскочил на теплоход, пока капитан не передумал, и уселся на последней скамейке, в углу.
Теплоход отчалил, качаясь на волнах. За бортом мелькали береговые огоньки. Они все больше и больше удалялись, а впереди было черное ночное море. Оно шумело за бортом, обдавало меня холодными брызгами.
Ко мне подошел матрос и сказал:
- Эй, паренек, тебя капитан зовет в рубку.
Я встал и пошел. Идти было трудно, сильно качало, и палуба уходила из-под ног.
Капитан стоял за рулем и смотрел в темноту. Не знаю, что он там видел. Но он смотрел пристально и изредка крутил колесо то в одну, то в другую сторону. Над ним горела тусклая электрическая лампочка, и такие же лампочки горели на носу и на корме теплохода. Наконец капитан оглянулся:
Было бы отлично, чтобы книга Хорошим людям - доброе утро автора Железников Владимир Карпович понравилась бы вам!
Если так будет, тогда вы могли бы порекомендовать эту книгу Хорошим людям - доброе утро своим друзьям, проставив гиперссылку на страницу с данным произведением: Железников Владимир Карпович - Хорошим людям - доброе утро.
Ключевые слова страницы: Хорошим людям - доброе утро; Железников Владимир Карпович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн
Год написания: 1961
Жанр произведения: повесть
Главные герои: Толя Нащоков - рассказчик, мальчик , Катя - мать, Дед - отец Кати
Сюжет
Толя живет один с мамой. Отец молодым погиб на фронте, будучи летчиком. К ним приезжает дядя Николай, и предлагает переехать из Крыма в Москву. Он обвиняет отца Толи в том, что он без сопротивления сдался врагам. Это расстроило мать. Она решила ехать в Гурзуф к отцу. Тот устроил на работу медсестрой в санаторий. Дед тоже считал лейтенанта предателем. Мальчик чуть сам не уехал к другу. По городу ходили те же слухи. В семью пришло последнее письмо Прокопа Нащокова из Чехословакии. Он погиб, потому что взял вину за разрушенный партизанами мост. Иначе фашисты расстреляли бы детей. Толя с мамой поехали у Ялту искать папиных сослуживцев.
Вывод (мое мнение)
Очень важно верить в родных людей, как Толя и мама Катя. Конечно, как дедушка можно оступиться, но признавая ошибки отношения с близкими сохраняются. Повесть показывает, что герои не бывают забыты.
Ответ от Casde[гуру]
1. ссылка
2. Владимир Железников, "Хорошим людям - доброе утро". Очень хорошее произведение, советую прочитать его полностью! Примерное содержание: мальчик Толя, герой произведения, воспитан мамой в любви к погибшему на войне отцу-лётчику. Но однажды он слышит, как знакомый матери, дядя Николай (друг отца и сослуживец по полку) , рассказывает ей, что её муж не погиб, как герой, а попал в плен к фашистам - якобы, найдены немецкие документы о нём. Мать порывает отношения с этим человеком - она продолжает любить мужа и верить в его геройскую гибель, хотя доказательств у неё нет. Толя с мамой уезжают к деду (её отцу) в Гурзуф. По пути они знакомятся с капитаном теплохода, Костей, тоже бывшим фронтовиком, хорошо знающим их деда. Мать начинает работать в санатории медсестрой. Там же физруком работает их сосед Волохин (его жена, которой соседи отказали в прописке курортников, в порыве злости намекает, что их отец - предатель) . Дальнейшие события - побег мальчика из дома, его серьёзный разговор с Костей на теплоходе; знакомство с девочкой, которая называет себя Сойкой, столкновение Кости и Волохина (капитан защищает мать мальчика). . Неожиданно им приходит письмо из Чехословакии, в конверте - листочки, написанные рукой отца Толи и письмо деда-чеха, знавшего его в военные годы. Дед Ионек долго разыскивал их семью, чтобы передать его последнее письмо. В нём отец рассказывает свою историю - как был сбит в воздушном бою, попал в концлагерь, бежал, стал партизаном. "... мы взорвали железнодорожный мост, который был очень нужен фашистам. Они через него возили нефть из Румынии в Германию. На другой день фашисты приехали в село, расположенное поблизости от моста, пришли в местную школу и арестовали целый класс ребят - двадцать мальчиков и девочек. Это было "наше" село. У нас там жили свои люди. Одним из таких был дед Ионек, отец партизана Франтишека Брейхала. Он нам и принес эту новость.
Фашисты дали срок три дня: если в течение трех дней не появится тот человек, который взорвал мост, дети будут расстреляны. И тогда я решил идти к гестаповцам. Чехи меня не пускали, они сказали: "Дети наши, мы и пойдем". Но я ответил, что если пойдет кто-нибудь из них, чехов, то фашисты из мести все равно могут расстрелять ребят. А если придет русский, то дети будут спасены". Становится ясно, что отец Толи погиб, как герой. О своей любви к погибшему мужу мать говорила так: "- Прошло столько лет. Ты и знала-то его всего полгода. - Таких помнят вечно. Он был добрый, сильный и очень честный. Один раз мы с ним заплыли на Адалары, в Гурзуфской бухте. Влезли на скалу, и я уронила в море бусы. Он прыгнул в воду не раздумывая, а скала была высотой метров двадцать. Смелый. - Ну, это просто мальчишество, - сказал дядя Николай. - А он и был мальчишкой, и погиб мальчишкой. В двадцать три года".
Хорошим людям - доброе утро
В книгу известного детского писателя, лауреата Государственной премии СССР, входят повести "Жизнь и приключения чудака", "Последний парад", "Чучело" и другие. То, что происходит с героями повестей, может быть с любым современным школьником. И все-таки они могут поучить своих сверстников вниманию к людям, к окружающему. Автор изображает подростков в таких жизненных ситуациях, когда надо принимать решение, делать выбор распознавать зло и равнодушие, то есть показывает, как ребята закаляются нравственно, учатся служить добру и справедливости.
Издается в связи с 60-летием писателя.
Для среднего возраста.
Сегодня у нас праздник. У нас с мамой всегда праздник, когда прилетает дядя Николай - старый друг моего отца. Они имеете учились когда-то еще в школе, сидели на одной парте и воевали против фашистов: летали на тяжелых бомбардировщиках.
Своего папу я ни разу не видел. Он был на фронте, когда я родился. Я его видел только на фотографиях. Они висели в нашей квартире. Одна, большая, в столовой над диваном, на котором я спал. На ней папа был в военной форме, с погонами старшего лейтенанта. А две другие фотографии, совсем обыкновенные, гражданские, висели в маминой комнате. Папа там - мальчишка лет восемнадцати, но мама почему-то любила эти папины фотографии больше всего.
Папа часто снился мне по ночам. И может быть, потому, что я его не знал, он был похож на дядю Николая.
Самолет дяди Николая прибывал в девять часов утра. Мне хотелось его встретить, но мама не разрешила, сказала, что с уроков уходить нельзя. А сама повязала на голову новый платок, чтобы ехать на аэродром. Это был необыкновенный платок. Дело не в материале. В материалах я мало разбираюсь. А в том, что на платке были нарисованы собаки разных пород: овчарки, мохнатые терьеры, шпицы, доги. Столько собак сразу можно увидеть только на выставке.
В центре платка красовался громадный бульдог. Пасть у него была раскрыта, и из нее почему-то вылетали нотные знаки. Музыкальный бульдог. Замечательный бульдог. Мама купила этот платок давно, но ни разу не надевала. А тут надела. Можно было подумать, что специально берегла к приезду дяди Николая. Завязала кончики платочка сзади на шее, они еле дотянулись, и сразу стала похожа на девчонку. Не знаю, как кому, а мне нравилось, что моя мама похожа на девчонку. Очень, по-моему, приятно, когда мама такая молодая. Она была самая молодая мама в нашем классе. А одна девочка из нашей школы, я сам слышал, просила свою маму, чтобы та сшила себе такое пальто, как у моей мамы. Смешно. Тем более что пальто у моей мамы старое. Даже не помню, когда она его шила. В этом году у него обтрепались рукава, и мама их подогнула. "Теперь модны короткие рукава", - сказала она. А платочек ей очень шел. Он даже делал новым пальто. Вообще я на вещи не обращаю никакого внимания. Готов ходить десять лет в одной форме, только чтобы мама покрасивее одевалась. Мне нравилось, когда она покупала себе обновки.
На углу улицы мы разошлись в разные стороны. Мама заторопилась на аэродром, а я пошел в школу. Шагов через пять я оглянулся, и мама оглянулась. Мы всегда, когда расстаемся, пройдя немного, оглядываемся. Удивительно, но мы оглядываемся почти одновременно. Посмотрим друг на друга и идем дальше. А сегодня я оглянулся еще раз и издали увидел на самой маминой макушке бульдога. Ох, до чего он мне нравился, этот бульдог! Музыкальный бульдог. Я ему тут же придумал имя: Джаз.
Я едва дождался конца занятий и помчался домой. Вытащил ключ - у нас с мамой отдельные ключи и потихоньку открыл дверь.
У меня гулко забилось сердце. Поехать в Москву вместе с дядей Николаем! Я давно тайно мечтал об этом. Поехать в Москву и жить там втроем, никогда не расставаясь: я, мама и дядя Николай. Пройтись с ним за руку на зависть всем мальчишкам, провожая его в очередной полет. А потом рассказывать, как он летает на пассажирском турбовинтовом лайнере Ил-18. На высоте шести тысяч метров, выше облаков. Это ли не жизнь? Но мама ответила:
Я еще не решила. Надо поговорить с Толей.
"Ох, боже мой, она еще не решила! - возмутился я. - Ну конечно, я согласен".
Право, мне смешно. Что он так запал тебе в память? - Это дядя Николай заговорил о моем отце. Я уже хотел войти, но тут остановился. - Прошло столько лет. Ты и знала-то его всего полгода.
Таких помнят вечно. Он был добрый, сильный и очень честный. Один раз мы с ним заплыли на Адалары, в Гурзуфской бухте. Влезли на скалу, и я уронила в море бусы. Он прыгнул в воду не раздумывая, а скала была высотой метров двадцать. Смелый.
Ну, это просто мальчишество, - сказал дядя Николай.
А он и был мальчишкой, и погиб мальчишкой. В двадцать три года.
Ты его идеализируешь. Он был обыкновенный, как все мы. Кстати, любил прихвастнуть.
Ты злой, - сказала мама. - Я даже не предполагала, что ты злой.
Я говорю правду, и тебе это неприятно, - ответил дядя Николай. - Ты вот не знаешь, а он не погиб в самолете, как тебе писали. Он попал в плен.
Почему ты раньше об этом не рассказал?
Я сам недавно узнал. Нашли новые документы, фашистские. И там было написано, что советский летчик старший лейтенант Нащоков сдался в плен без сопротивления. А ты говоришь, смелый. Может быть, он оказался трусом.
Замолчи! - крикнула мама. - Сейчас же замолчи! Ты не смеешь о нем так думать!
Я не думаю, а предполагаю, - ответил дядя Николай. - Ну, успокойся, это ведь давно прошло и не имеет к нам никакого отношения.
Имеет. Фашисты написали, а ты поверил? Раз ты так думаешь о нем, тебе нечего приходить к нам. Ты нас с Толей не поймешь.
Мне надо было войти и выгнать дядю Николая за его слова о папе. Мне надо было войти и сказать ему что-нибудь такое, чтобы он выкатился из нашей квартиры. Но я не смог, я боялся, что, когда увижу маму и его, просто разревусь от обиды. Раньше чем дядя Николай успел ответить маме, я выбежал из дома.
На улице было тепло. Начиналась весна. Около подъезда стояли знакомые ребята, но я отвернулся от них. Я больше всего боялся, что они видели дядю Николая и начнут меня расспрашивать о нем. Я ходил, ходил и все думал про дядю Николая и никак не мог додуматься, зачем он так плохо сказал о папе. Ведь он знал, что мы с мамой любим папу. Наконец я вернулся домой. Мама сидела за столом и царапала ногтем скатерть.
Я не знал, что мне делать, и взял в руки мамин платок. Стал его рассматривать. На самом уголке был нарисован маленький ушастый песик. Не породистый, обыкновенный дворняга. И красок художник для него пожалел: он был серенький с черными пятнами. Песик положил морду на лапы и закрыл глаза. Печальный песик, не то что бульдог Джаз. Мне его стало жалко, и я решил ему тоже придумать имя. Я назвал его Подкидышем. Не знаю почему, но мне показалось, что это имя ему подходит. Он на этом платке был какой-то случайный и одинокий.
Знаешь, Толя, уедем в Гурзуф. - Мама заплакала. - На Черное море. Дед давно ждет нас.
Хорошо, мама, - ответил я. - Уедем, только ты не плачь.
Прошло недели две. Как-то утром я открыл глаза, а над моим диваном, на стене, где висел папин портрет в военной форме, - пусто. От него осталось только квадратное темное пятно. Я испугался: "Вдруг мама поверила дяде Николаю и поэтому сняла папин портрет? Вдруг поверила?" Вскочил, побежал в ее комнату. На столе стоял открытый чемодан. А в нем были аккуратно уложены папины фотографии и его старая летная фуражка, которая сохранилась у нас от довоенного времени. Мама собирала вещи в дорогу. Мне очень хотелось поехать в Гурзуф, но почему-то стало обидно, что на стене вместо папиной фотографии - темное пятно. Грустно как-то, и все.
Владимир Карпович Железников
Хорошим людям - доброе утро
ДА ПОМОЖЕТ ЧЕЛОВЕК
Была теплая солнечная осень. Карпаты стояли в белесой дымке. Мой мотоцикл, тарахтя мотором, летел навстречу этой дымке. Ветер рвал полы куртки, но я все выжимал газ и выжимал.
Я ехал проведать тетку Магду. Хотелось узнать что-нибудь новое о Василе. Вот уже три месяца он служил в армии. Я долго собирался к тетке Магде - мешали дела. А теперь, когда собрался, все выжимал газ. Но мотоцикл старенький, трофейный, еще с войны. На таком много ли выжмешь?
У поворота на горную дорогу стоял человек. Он, видно, ждал автобуса.
Я затормозил и крикнул:
Товарищ, прошу! Подвезу до селя.
Человек оглянулся, и я узнал Федора Мотрюка. Он был все такой же: длинное худое лицо с острым подбородком, желтые злые глаза.
Ну, как поживают братья-иеговисты? - спросил я. - Не пришел к ним их боженька?
Мотрюк приоткрыл рот, но ничего не ответил. Он был как зверь и, если бы мог, то бросился бы в драку. А я завел мотор и поехал дальше. К тетке Магде. Ехал и вспоминал историю, которая произошла десять лет назад в селе Пильник.
Я тогда работал инструктором райкома комсомола. В Закарпатье я попал во время войны. Был тут ранен, отлежался » госпитале, а когда поправился, меня демобилизовали. И остался я в Закарпатье.
Было много работы по организации школ. Раньше тут во многих селах дети вообще не учились. Особенно в горах. Бедно жили. А еще очень важное место занимала борьба с религиозными предрассудками. И сейчас у пас в Карпатах с этим не все благополучно. А тогда… Особенно мешали нам братья-иеговисты.
Как-то приехал я в село Пильник. Там принимали ребят в пионеры.
Ребята стояли в школьном зале, человек десять. Сюда же пришли взрослые - мужики, женщины, старики.
Дети иеговистов не пришли, - сказал директор школы.- Один Василь, сын тетки Магды. Мотрюк, говорят, угрожал, что если кто-нибудь из детей иеговистов вступит в пионеры, то Иегова потребует жертвы.
Какой это Василь? - спросил я.
Вон тот, крайний справа.
У Василя было худенькое лицо, черные волосы и большие печальные глаза. Все ребята были в светлых платьях, а он один в темной рубашке.
После приема в пионеры ребята показали самодеятельный концерт, а потом должно было начаться кино. Я стоял в передней и курил. И вдруг вижу: Василь пошел к выходу.
Василь, - окликнул я его.-А ты разве не останешься в кино?
Василь метнул на меня испуганный взгляд и сказал:
Почему? Видно, тебя дома дожидаются малые детки?
Ни. - Он чуть улыбнулся и снова метнул на меня осторожный взгляд.
А можно к тебе зайти в гости? С кем ты живешь?
С мамкой. - Василь помолчал. - Зайдемте, коли хотите.
Мы вышли из школы и зашагали к дому Василя. Шли молча. Я чувствовал, что Василь волнуется и что-то хочет сказать. Я остановился и зажег спичку, чтобы прикурить. При свете спички посмотрел на мальчика.
И он решился.
Не ходите к нам, - сказал он. - Моя мамка иеговистка.
И ты тоже иеговист?
Да, - тихо ответил Василь.
А зачем ты вступил в пионеры?
Я хотел, как все. Пионеры сборы устраивают, колхозникам помогают. В город в театр ездили.
Ты думаешь, - спросил я, - твоя мамка меня в свою веру перетянет?
Василь промолчал. И мы снова пошли вперед.
Я хотел посмотреть на мать Василя. Давно я подбирался к этим иеговистам, но у меня ничего не получалось. Мотрюк- главарь иеговистов - крепко держал их в руках. А тут я твердо решил поговорить с матерью Василя. «Раз Василь решился вступить в пионеры, значит, его мать посознательнее других»,- думал я. Но оказалось не так.
Здесь, - сказал Василь и остановился. Было видно, что он боится.
Не бойся, Василь, - сказал я. - Не пропадем!
Он открыл дверь в комнату, и неяркий свет лампы упал на пего. Иеговисты не пользовались электрическим светом. За столом сидела женщина, платок у нее был повязан так низ-ко, что закрывал лоб. Она посмотрела на Василя и вдруг вскрикнула, бросилась навстречу сыну, упала перед ним на колени и что-то быстро заговорила. Она показывала на галстук, но каждый раз отдергивала руку - боялась до него дотронуться.
Я вышел из темноты и сказал:
Добрый день, тетка Магда. Принимай гостей.
Женщина испуганно взглянула на меня. Встала с колен, низко нагнула голову, чтобы я не мог рассмотреть ее лица, и ушла в темный угол. Ни слова я не вытянул у тетки Магды. Я говорил о Василе, о том, как он будет учиться, о том, какая новая хорошая начинается жизнь…
Загрузка...
