Роману «Отцы и дети», который написан в 1861 году, сразу было суждено стать символом эпохи. Автор особенно четко выразил проблему взаимоотношения двух поколений. Краткое содержание Отцы и дети по главам поможет вспомнить сюжет произведения и главных героев романа.
Основные персонажи романа
Главные герои:
- Евгений Базаров – молодой мужчина, студент-медик, яркий представитель нигилизма, течения, когда человек отрицает все на свете.
- Аркадий Кирсанов – недавний студент, приехавший в имение родителей. Под влиянием Базарова увлекается нигилизмом. В конце романа понимает, что не может так жить и отказывается от идеи.
- Кирсанов Николай Петрович – помещик, вдовец, отец Аркадия. Живет в имении с Фенечкой, которая родила ему сына. Придерживается передовых идей, любит поэзию и музыку.
- Кирсанов Павел Петрович – аристократ, бывший военный. Брат Николая Кирсанова и дядя Аркадия. Яркий представитель либералов.
- Базаров Василий Иванович – армейский хирург в отставке, отец Евгения. Живет в имении жены, небогат. Занимается врачебной практикой.
- Базарова Арина Власьевна – мать Евгения, набожная и очень суеверная женщина. Малообразованна.
- Одинцова Анна Сергеевна – богатая вдова, которая симпатизирует Базарову. Но спокойствие в своей жизни ценит больше.
- Локтева Катя – сестра Анны Сергеевны, скромная и тихая девушка. Выходит замуж за Аркадия.
Другие персонажи:
- Фенечка – молодая женщина, у которой есть маленький сын от Николая Кирсанова.
- Виктор Ситников – знакомый Аркадия и Базарова.
- Евдокия Кукшина – знакомая Ситникова, разделяющая убеждения нигилистов.
- Матвей Колязин – городской чиновник.
«Отцы и дети» очень краткое содержание
Приезд Аркадия и Базарова 20 мая 1859 года где-то в глубинке России. Молодой дворянин Аркадий Кирсанов приезжает в свое имение после окончания Университета в Петербурге. Вместе с Аркадием приезжает его старший товарищ - нигилист Евгений Базаров. Базаров знакомится с отцом и дядей Аркадия - Николаем Петровичем и Павлом Петровичем Кирсановыми.
Конфликт поколений Базаров и Аркадий называют себя нигилистами. Они якобы ни во что не верят и ко всему относятся критически. (Нигилизм - философская позиция, популярная среди молодежи в середине XIX века.) Старики Кирсановы не разделяют идеи нигилизма. Молодежь и “старики” спорят на эту тему. Утонченный аристократ Павел Петрович не любит циничного и дерзкого Базарова. Базаров, в свою очередь, насмехается над ценностями “стариков” Кирсановых.
Знакомство с Одинцовой Однажды Базаров и Аркадий знакомятся с молодой вдовой Анной Сергеевной Одинцовой. Оба приятеля влюбляются в нее, но скрывают это друг от друга. Базарову стыдно признаться, что он, нигилист, страдает от любви. Влюбленный Аркадий ревнует Одинцову к Базарову, так как она уделяет Базарову больше внимания. Наконец Базаров признается Одинцовой в любви, но она не отвечает ему взаимностью. Тем временем отношения Аркадия и Базарова портятся. Аркадий все меньше “притворяется” нигилистом и все больше отдаляется от Базарова. Чувства Аркадия к Одинцовой остывают, и он сближается с ее младшей сестрой – Катей.
Дуэль и разрыв Между Базаровым и Павлом Петровичем Кирсановым накаляются отношения. Дело доходит до дуэли, на которой Павел Петрович получает легкое ранение. После дуэли Базаров и Аркадий понимают, что их пути разошлись навсегда. Друзья прощаются, Базаров уезжает к своим родителям.
Смерть Однажды, в ходе работы Базаров заражается тифом - смертельной инфекцией. Вскоре он умирает на руках у родителей. После этого Анна Сергеевна Одинцова выходит замуж за какого-то господина. Аркадий и Катя, Николай Петрович и Фенечка играют свои свадьбы в один день. Павел Петрович уезжает за границу.
Это интересно: Повесть «Ася» Тургенева была написана в 1857 году. Вы можете ознакомиться со списком героев и прочитать по главам. В повести автор рассказывает о трагической любви 25-летнего светского мужчины и 17-летней деревенской девушки. Рассказ написан от первого лица, некого Н.Н., который вспоминает историю любви, приключившуюся с ним во времена его молодости.
Сжатый пересказ «Отцы и дети»
20 мая 1859 г. Николай Петрович Кирсанов, сорокатрехлетний, но уже немолодой с виду помещик, волнуясь, ожидает на постоялом дворе своего сына Аркадия, который только что окончил университет.
Николай Петрович был сыном генерала, но предназначенная ему военная карьера не состоялась (он в молодости сломал ногу и на всю жизнь остался «хроменьким»). Николай Петрович рано женился на дочке незнатного чиновника и был счастлив в браке. К его глубокому горю, супруга в 1847 г. скончалась. Все свои силы и время он посвятил воспитанию сына, даже в Петербурге жил вместе с ним и старался сблизиться с товарищами сына, студентами. Последнее время он усиленно занялся преобразованием своего имения.
Наступает счастливый миг свидания. Однако Аркадий появляется не один: с ним высокий, некрасивый и самоуверенный молодой человек, начинающий доктор, согласившийся погостить у Кирсановых. Зовут его, как он сам себя аттестует, Евгений Васильевич Базаров.
Разговор отца с сыном на первых порах не клеится. Николая Петровича смущает Фенечка, девушка, которую он содержит при себе и от которой уже имеет ребенка. Аркадий снисходительным тоном (это слегка коробит отца) старается сгладить возникшую неловкость.
Дома их ждет Павел Петрович, старший брат отца. Павел Петрович и Базаров сразу же начинают ощущать взаимную антипатию. Зато дворовые мальчишки и слуги гостю охотно подчиняются, хотя он вовсе и не думает искать их расположения.
Уже на следующий день между Базаровым и Павлом Петровичем происходит словесная стычка, причем её инициатором является Кирсанов-старший. Базаров не хочет полемизировать, но все же высказывается по главным пунктам своих убеждений. Люди, по его представлениям, стремятся к той или иной цели, потому что испытывают различные «ощущения» и хотят добиться «пользы». Базаров уверен, что химия важнее искусства, а в науке важнее всего практический результат. Он даже гордится отсутствием у него «художественного смысла» и полагает, что изучать психологию отдельного индивидуума незачем: «Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других». Для Базарова не существует ни одного «постановления в современном нашем быту… которое бы не вызвало полного и беспощадного отрицания». О собственных способностях он высокого мнения, но своему поколению отводит роль не созидательную - «сперва надо место расчистить». Павлу Петровичу «нигилизм», исповедуемый Базаровым и подражающим ему Аркадием, представляется дерзким и необоснованным учением, которое существует «в пустоте».
Аркадий старается как-то сгладить возникшее напряжение и рассказывает другу историю жизни Павла Петровича. Он был блестящим и многообещающим офицером, любимцем женщин, пока не встретил светскую львицу княгиню Р*. Страсть эта совершенно изменила существование Павла Петровича, и, когда роман их закончился, он был полностью опустошен. От прошлого он сохраняет лишь изысканность костюма и манер да предпочтение всего английского. Взгляды и поведение Базарова настолько раздражают Павла Петровича, что он вновь атакует гостя, но тот довольно легко и даже снисходительно разбивает все «силлогизмы» противника, направленные на защиту традиций.
Николай Петрович стремится смягчить спор, но и он не может во всем согласиться с радикальными высказываниями Базарова, хотя и убеждает себя, что они с братом уже отстали от жизни. Молодые люди отправляются в губернский город, где встречаются с «учеником» Базарова, отпрыском откупщика, Ситниковым. Ситников ведет их в гости к «эмансипированной» даме, Кукшиной. Ситников и Кукшина принадлежат к тому разряду «прогрессистов», которые отвергают любые авторитеты, гоняясь за модой на «свободомыслие». Они ничего толком не знают и не умеют, однако в своем «нигилизме» оставляют далеко за собой и Аркадия и Базарова. Последний Ситникова откровенно презирает, а у Кукшиной «занимается больше шампанским».
Аркадий знакомит друга с Одинцовой, молодой, красивой и богатой вдовой, которой Базаров сразу же заинтересовывается. Интерес этот отнюдь не платонический. Базаров цинично говорит Аркадию: «Пожива есть…» Аркадию кажется, что он влюблен в Одинцову, но это чувство напускное, тогда как между Базаровым и Одинцовой возникает взаимное тяготение, и она приглашает молодых людей погостить у нее. В доме Анны Сергеевны гости знакомятся с её младшей сестрой Катей, которая держится скованно. И Базаров чувствует себя не в своей тарелке, он на новом месте начал раздражаться и «глядел сердито». Аркадию тоже не по себе, и он ищет утешения в обществе Кати. Чувство, внушенное Базарову Анной Сергеевной, ново для него; он, так презиравший всякие проявления «романтизма», вдруг обнаруживает «романтика в самом себе». Базаров объясняется с Одинцовой, и хотя та не тотчас же освободилась от его объятий, однако, подумав, она приходит к выводу, что «спокойствие лучше всего на свете». Не желая стать рабом своей страсти, Базаров уезжает к отцу, уездному лекарю, живущему неподалеку, и Одинцова не удерживает гостя.
В дороге Базаров подводит итог происшедшему и говорит: «…Лучше камни бить на мостовой, чем позволить женщине завладеть хотя бы кончиком пальца. Это всё вздор». Отец и мать Базарова не могут надышаться на своего ненаглядного «Енюшу», а он скучает в их обществе. Уже через пару дней он покидает родительский кров, возвращаясь в имение Кирсановых. От жары и скуки Базаров обращает внимание на Фенечку и, застав её одну, крепко целует молодую женщину. Случайным свидетелем поцелуя становится Павел Петрович, которого до глубины души возмущает поступок «этого волосатого». Он особенно негодует еще и потому, что ему кажется: в Фенечке есть что-то общее с княгиней Р*. Согласно своим нравственным убеждениям, Павел Петрович вызывает Базарова на поединок.
Чувствуя себя неловко и, понимая, что поступается принципами, Базаров соглашается стреляться с Кирсановым-старшим («С теоретической точки зрения дуэль - нелепость; ну, а с практической точки зрения - это дело другое»). Базаров слегка ранит противника и сам подает ему первую помощь. Павел Петрович держится хорошо, даже подшучивает над собой, но при этом и ему и Базарову неловко. Николай Петрович, от которого скрыли истинную причину дуэли, также ведет себя самым благородным образом, находя оправдание для действий обоих противников. Последствием дуэли становится и то, что Павел Петрович, ранее решительно возражавший против женитьбы брата на Фенечке, теперь сам уговаривает Николая Петровича совершить этот шаг. И у Аркадия с Катей устанавливается гармоничное взаимопонимание. Девушка проницательно замечает, что Базаров для них - чужой, потому что «он хищный, а мы с вами ручные».
Окончательно потерявший надежду на взаимность Одинцовой Базаров переламывает себя и расстается с ней и Аркадием. На прощание он говорит бывшему товарищу: «Ты славный малый, но ты все-таки мякенький, либеральный барич…» Аркадий огорчен, но довольно скоро утешается обществом Кати, объясняется ей в любви и уверяется, что тоже любим. Базаров же возвращается в родительские пенаты и старается забыться в работе, но через несколько дней «лихорадка работы с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством». Пробует он заговаривать с мужиками, однако ничего, кроме глупости, в их головах не обнаруживает. Правда, и мужики видят в Базарове что-то «вроде шута горохового».
Практикуясь на трупе тифозного больного, Базаров ранит себе палец и получает заражение крови. Через несколько дней он уведомляет отца, что, по всем признакам, дни его сочтены. Перед смертью Базаров просит Одинцову приехать и попрощаться с ним. Он напоминает ей о своей любви и признается, что все его гордые помыслы, как и любовь, пошли прахом. «А теперь вся задача гиганта - как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Все равно: вилять хвостом не стану». С горечью говорит он, что не нужен России. «Да и кто нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник…».
Когда Базарова по настоянию родителей причащают, «что-то похожее на содрогание ужаса мгновенно отразилось на помертвевшем лице». Проходит шесть месяцев. В небольшой деревенской церкви венчаются две пары: Аркадий с Катей и Николай Петрович с Фенечкой. Все были довольны, но что-то в этом довольстве ощущалось и искусственное, «точно все согласились разыграть какую-то простодушную комедию».
Со временем Аркадий становится отцом и рьяным хозяином, и в результате его усилий имение начинает приносить значительный доход. Николай Петрович принимает на себя обязанности мирового посредника и усердно трудится на общественном поприще. Павел Петрович проживает в Дрездене и, хотя по-прежнему выглядит джентльменом, «жить ему тяжело». Кукшина обитает в Гейдельберге и якшается со студентами, изучает архитектуру, в которой, по её словам, она открыла новые законы. Ситников женился на княжне, им помыкающей, и, как он уверяет, продолжает «дело» Базарова, подвизаясь в роли публициста в каком-то темном журнальчике.
На могилу Базарова часто приходят дряхлые старички и горько плачут и молятся за упокой души безвременно усопшего сына. Цветы на могильном холмике напоминают не об одном спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной…
Читайте также: Роман «Накануне» Тургенев написал в 1860 году, вслед за наступлением новой полосы в государственной жизни России. Своим всевидящим творческим взглядом Тургенев уже заметил рождение новой русской женщины. На нашем сайте можно прочитать для читательского дневника или подготовки к уроку литературы. Роман был написан накануне национально-освободительной революции болгарского народа в 19 веке.
Действие начинается весной 1859 года. На постоялом дворе мелкий помещик Кирсанов Николай Петрович ждет приезда своего сына. Он вдовец, живет в небольшом имении и имеет 200 душ. В молодости ему прочили карьеру военного, но небольшая травма ноги ему помешала. Он отучился в университете, женился и стал жить в деревне. Через 10 лет после рождения сына, у него умирает жена, и Николай Петрович с головой уходит в хозяйство и воспитание сына. Когда Аркадий вырос, отец отправил его в Петербург учиться. Там он прожил с ним три года и снова вернулся в свою деревню. Он очень волнуется перед встречей, тем более, что сын едет не один.
Аркадий знакомит отца с другом и просит с ним не церемониться. Евгений – человек простой, и можно его не стесняться. Базаров решает ехать в тарантасе, а Николай Петрович с Аркадием усаживаются в коляску.
Во время пути отец никак не может успокоить свою радость от встречи с сыном, все время старается его обнять, расспрашивает о друге. Аркадий немного стесняется. Он пытается показать свое равнодушие и разговаривает развязным тоном. Он все время оборачивается на Базарова, как будто боится, что тот услышит его размышления о красоте природы, о том, что ему интересны дела в имении.
Николай Петрович рассказывает, что имение не изменилось. Немного запинаясь, он сообщает сыну, что с ним живет девушка Феня, и тут же спешит сказать, что она может уехать, если Аркадий этого захочет. Сын отвечает, что это необязательно. Оба чувствуют неловкость и меняют тему разговора.
Разглядывая запустение, царившее кругом, Аркадий думает о пользе преобразований, но как их воплотить в жизнь он не понимает. Разговор плавно перетекает на красоту природы. Кирсанов старший пытается декламировать стихотворение Пушкина. Его перебивает Евгений, который просит у Аркадия закурить. Николай Петрович замолкает и молчит уже до конца пути.
У барского дома их никто не встретил, только старый слуга и показавшаяся на миг девочка. Выйдя из экипажа, старший Кирсанов ведет гостей в гостиную, куда просит слугу подать обед. В дверях они сталкиваются с красивым и очень ухоженным пожилым человеком. Это старший брат Николая Кирсанова, Павел Петрович. Его безупречный вид сильно выделяется на фоне неопрятно выглядевшего Базарова. Состоялось знакомство, после которого молодые люди отправились привести себя в порядок перед обедом. Павел Петрович в их отсутствие начинает спрашивать брата о Базарове, внешний вид которого ему не понравился.
Во время еды, разговор не клеился. Все говорили мало, особенно Евгений. После еды, все сразу разошлись по своим комнатам. Базаров рассказал Аркадию свои впечатления от встречи с его родственниками. Они быстро уснули. Братья Кирсановы еще долго не спали: Николай Петрович все думал о сыне, Павел Петрович смотрел задумчиво на огонь, а Фенечка смотрела на своего маленького спящего сына, отцом которого был Николай Кирсанов. Краткое содержание романа «Отцы и дети» не передает всех тех чувств, которые переживают герои.
Проснувшись раньше всех, Евгений отправляется на прогулку изучать окрестности. За ним увязываются мальчишки и все отправляются на болото ловить лягушек.
Кирсановы собираются на веранде пить чай. Аркадий отправляется к сказавшейся больной Фенечке, узнает о существовании маленького брата. Он радуется и пеняет отцу на то, что тот скрыл факт рождения еще одного сына. Николай Кирсанов растроган и не знает, что ответить.
Старших Кирсановых интересует отсутствие Базарова и Аркадий рассказывает о нем, говорит о том, что он нигилист, человек, который не принимает принципов на веру. Вернулся Базаров с лягушками, которых отнес в комнату для опытов.
Во время совместного утреннего чая, в компании разгорается нешуточный спор между Павлом Петровичем и Евгением. Оба не стараются скрыть своей неприязни друг к другу. Николай Кирсанов пытается перевести разговор в другое русло и просит Базарова помочь ему с выбором удобрений. Тот соглашается.
Чтоб как-то изменить насмешки Евгения в адрес Павла Петровича, Аркадий решает рассказать другу его историю.
Павел Петрович был военным. Женщины его обожали, а мужчины завидовали. В 28 лет его карьера только начиналась, и он мог далеко пойти. Но Кирсанов влюбился в одну княгиню. У нее не было детей, но был старый муж. Она вела жизнь ветреной кокетки, но Павел сильно влюбился и не мог без нее жить. После расставания он очень страдал, бросил службу и 4 года ездил за ней по всему свету.
Вернувшись на родину, он попытался вести такой же образ жизни, как и раньше, но, узнав о смерти своей возлюбленной, уехал в деревню к брату, который в это время стал вдовцом.
Павел Петрович не знает чем себя занять: присутствует при разговоре управляющего и Николая Кирсанова, заходит к Фенечке посмотреть на маленького Митю.
История знакомства Николая Кирсанова и Фенечки: три года назад он встретил ее в трактире, где дела у нее и ее матери шли плохо. Кирсанов забрал их в поместье, влюбился в девушку, а после смерти ее матери стал с ней жить.
Базаров знакомится с Фенечкой и ребенком, говорит, что он врач, и, если возникнет необходимость, они могут без стеснения к нему обращаться. Услышав, как Николай Кирсанов играет на виолончели, Базаров смеется, чем вызывает неодобрение Аркадия.
За две недели к Базарову все привыкли, но относились по-разному: дворовые его любили, Павел Кирсанов – ненавидел, а Николай Петрович сомневался в его влиянии на сына. Однажды, он подслушал разговор Аркадия и Евгения. Базаров назвал его отставным человеком, чем очень обидел. Николай пожаловался брату, который решил дать отпор молодому нигилисту.
Неприятный разговор произошел во время вечернего чаепития. Назвав одного помещика «дрянь аристократишка», Базаров вызвал недовольство старшего Кирсанова, который стал утверждать, что следуя принципам, человек приносит пользу обществу. Евгений в ответ обвинил его в том, что он также живет бессмысленно, как и другие аристократы. Павел Петрович возразил, что нигилисты, своим отрицанием, только усугубляют положение в России.
Разгорелся нешуточный спор, который Базаров назвал бессмысленным и молодые люди удалились. Николай Петрович внезапно вспомнил, как давным-давно, будучи таким же молодым, поссорился с матерью, которая его не понимала. Теперь такое же непонимание возникло между ним и его сыном. Параллель отцы и дети – главное, на что обращает внимание автор.
Перед тем, как отправиться спать, все обитатели имения были заняты своими размышлениями. Николай Петрович Кирсанов уходит в любимую беседку, где вспоминает жену и размышляет о жизни. Павел Петрович смотрит в ночное небо и думает о своем. Базаров предлагает Аркадию поехать в город и посетить старого друга.
Друзья уехали в город, где провели время в компании друга семьи Базаровых Матвея Ильина, посетили губернатора и получили приглашение на бал. Давний знакомый Базарова Ситников пригласил их в гости к Евдокии Кукшиной.
В гостях у Кукшиной им не понравилось, так как хозяйка выглядела неопрятно, вела бессмысленные разговоры, задавала кучу вопросов, но не ждала на них ответов. В разговоре постоянно перескакивала с предмета на предмет. Во время этого визита вперве прозвучало имя Одинцовой Анны Сергеевны.
Приехав на бал, друзья знакомятся с Одинцовой, милой и привлекательной женщиной. Она проявляет внимание к Аркадию, расспрашивая его обо всем. Он рассказывает о своем друге и Анна Сергеевна приглашает их в гости.
Одинцова заинтересовала Евгения своей непохожестью на остальных женщин, и он согласился на визит к ней.
Друзья приезжают в гости к Одинцовой. Встреча произвела впечатление на Базарова и он, неожиданно, сконфузился.
История Одинцовой производит впечатление на читателя. Отец девушки проигрался и умер в деревне, оставив двум дочерям разорившееся имение. Анна не растерялась и взялась за хозяйство. Встретила своего будущего мужа и прожила с ним 6 лет. Потом он умер, оставив молодой жене свое состояние. Она не любила городского общества и чаще всего жила в имении.
Базаров вел себя не так как всегда, чем очень удивлял своего друга. Он много говорил, рассуждал о медицине, ботанике. Анна Сергеевна охотно поддерживала разговор, так как разбиралась в науках. К Аркадию она отнеслась как к младшему брату. В конце разговора она пригласила молодых людей к себе в имение.
В Никольском Аркадий и Базаров познакомились с другими обитателями. Сестра Анны Катя была застенчива, играла на фортепьяно. Анна Сергеевна много разговаривала с Евгением, гуляла с ним в саду. Аркадий, которому она нравилась, видя ее увлечение другом, немного ревновал. Между Базаровым и Одинцовой зарождалось чувство.
Во время проживания в имении, Базаров стал меняться. Он влюбился, несмотря на то, что считал это чувство романтической билебердой. Он не мог от нее отвернуться и представлял ее в своих объятиях. Чувство было взаимным, но они не желали открываться друг другу.
Базаров встречает управляющего своего отца, который рассказывает, что его ждут родители, они волнуются. Евгений сообщает об отъезде. Вечером между Базаром и Анной Сергеевной происходит разговор, где они пытаются понять, что каждый из них мечтает получить от жизни.
Базаров признается Одинцовой в любви. В ответ он слышит: «Вы меня не поняли,» и чувствует себя крайне неловко. Анна Сергеевна считает, что без Евгения ей будет спокойнее и не принимает его признания. Базаров принимает решение уехать.
Произошел не совсем приятный разговор между Одинцовой и Базаровым. Он сообщил ей, что уезжает, остаться может только при одном условии, но оно – несбыточное и Анна Сергеевна его никогда не полюбит.
На следующий день Аркадий и Базаров уезжают к родителям Евгения. Прощаясь, Одинцова выражает надежду на встречу. Аркадий замечает, что друг сильно изменился.
В доме старших Базаровых их приняли хорошо. Родители очень обрадовались, но зная, что сын не одобряет такое проявление чувств, старались держаться сдержаннее. Во время обеда отец рассказывал, как он ведет хозяйство, а мать только и смотрела на сына.
После ужина Евгений отказался поговорить с отцом, сославшись на усталость. Однако, он не уснул до утра. В романе «Отцы и дети» описание отношений между поколениями показано лучше, чем в других произведениях.
В доме родителей Базаров пробыл совсем мало, так как ему было скучно. Он считал, что своим вниманием они мешают ему работать. Между друзьями произошел спор, который почти перерос в ссору. Аркадий пытался доказать, что так жить нельзя, Базаров не соглашался с его мнением.
Родители, узнав о решении Евгения уехать, сильно расстроились, но старались не показывать своих чувств, особенно отец. Он успокоил сына, что раз надо уехать, значит надо это сделать. После отъезда родители остались одни и сильно переживали, что сын их бросил.
По дороге Аркадий решил завернуть в Никольское. Друзей встретили очень холодно. Анна Сергеевна долго не спускалась, а когда появилась, у нее было недовольное выражение лица и по ее речи было понятно, что им не рады.
В имении Кирсанов старших им обрадовались. Базаров стал заниматься оптами и своими лягушками. Аркадий помогал отцу в управлении имением, но постоянно думал об Одинцовых. Наконец, найдя переписку между матерями, своей и Одинцовой, он находит предлог поехать к ним в гости. Аркадий боится, что ему будут не рады, но одного его встретили тепло и радушно.
Базаров понимает причину отъезда Аркадия и полностью отдается работе. Он уединяется и больше не спорит с обитателями дома. Он ко всем относится плохо, делая исключение только для Фенечки.
Однажды в беседке они много разговаривали, и, решив проверить свои мысли, Базаров поцеловал ее в губы. Это увидел Павел Петрович, который, молча, ушел в дом. Базаров чувствовал себя неловко, у него проснулась совесть.
Павел Петрович Кирсанов оскорблен поведением Базарова и вызывает его на дуэль. Признаться домашним в истинных причинах они не хотят и говорят, что стрелялись из-за политических разногласий. Евгений ранит Кирсанова в ногу.
Испортив полностью свои взаимоотношения с Кирсановыми старшими, Базаров уезжает к своим родителям, но по дороге заворачивает в Никольское.
Аркадий все больше и больше увлекается сестрой Анны Сергеевны, Катей.
Катя разговаривает с Аркадием и убеждает того, что без влияния друга он совсем другой, милый и добрый. Они пытаются объясниться друг другу в любви, но Аркадий, пугается и поспешно уходит. В своей комнате он находит приехавшего Базарова, который рассказал ему о том, что произошло в Марьино в его отсутствие. Встретившись с Одинцовой, Базаров признает свои ошибки. Они говорят друг другу, что хотят остаться просто друзьями.
Аркадий признается Кате в любви, просит ее руки и она соглашается стать его женой. Базаров прощается с другом, злобно обвиняя его в том, что он не годится для решающих дел. Евгений уезжает к своим родителям в имение.
Живя в родительском доме, Базаров не знает чем заняться. Затем он начинает помогать отцу, лечит больных. Вскрывая умершего от тифа крестьянина, он случайно ранит себя и заражается тифом. Начинается горячка, он просит послать за Одинцовой. Анна Сергеевна приезжает и видит совершенно другого человека. Перед смертью Евгений говорит ей о своих настоящих чувствах, а потом умирает.
Прошло полгода. В один день прошли две свадьбы, Аркадия с Катей и Николая Петровича с Феней. Павел Петрович уехал за границу. Вышла замуж и Анна Сергеевна, став спутницей не по любви, а по убеждению.
Жизнь продолжалась и только два старых человека постоянно проводили время на могиле сына, где росли две елочки.
Это интересно: Пятый по счету роман Тургенева «Дым» впервые опубликован в 1867 году в журнале «Русский вестник». Действие происходит на водах в Баден-Бадене. для читательского дневника поможет ознакомиться с сюжетом произведения и подготовиться к уроку литературы.
Сюжет «Отцы и дети» за 3 минуты
Глава I Помещик Николай Петрович Кирсанов встречает своего сына Аркадия из Петербурга после окончания Университета. Отец и сын очень рады встрече.
Глава II Аркадий знакомит отца со своим старшим другом - нигилистом Евгением Базаровым. Все вместе они едут в имение Кирсановых.
Глава III По дороге Николай Петрович Кирсанов стыдливо рассказывает сыну о своей неофициальной жене - крестьянке Фенечке. Аркадий не осуждает отца, который уже 10 лет вдовец.
Глава IV Наконец Кирсановы и Базаров приезжают в Марьино - имение Кирсановых. Здесь Базаров знакомится с дядей Аркадия - Павлом Петровичем Кирсановым, бывшим светским львом и аристократом. Базаров и Павел Петрович сразу не нравятся друг другу.
Глава V Утром Аркадий знакомится с Фенечкой - неофициальной женой своего отца, Николая Петровича. Фенечка показывает Аркадию Митю, его сводного брата. Базаров идет гулять и к завтраку он возвращается с лягушками для своих опытов.
Глава VI За завтраком Базаров рассказывает старшим Кирсановым, что он - нигилист и ни во что не верит. Кирсановы не одобряют нигилизм. Между Павлом Петровичем и Базаровым нарастает неприязнь. Аркадий и Базаров остаются наедине. Аркадий рассказывает другу историю жизни своего дяди - Павла Петровича Кирсанова.
Глава VII В этой главе автор рассказывает биографию двух стариков Кирсановых, Павла Петровича и Николая Петровича. Павел Петрович был когда-то блестящим офицером в Петербурге. Из-за страстной любви к княгине Р. он оставил карьеру и уехал за границу к любимой. В конце концов княгиня Р. разорвала с ним отношения. Он тяжело переживал утрату и так и не женился.
Глава VIII После завтрака Павел Петрович приходит к Фенечке посмотреть маленького Митю. Фенечка, как всегда, смущается при Павле Петровиче. Вскоре приходит Николай Петрович Кирсанов и ласкает сына.
Глава IX В тот же день Базаров знакомится с Фенечкой и ее сыном Митей. Аркадий говорит, что отцу стоило бы жениться на Фенечке, чтобы узаконить брак. На это Базаров отвечает, что он не верит в брак. В это время Николай Петрович садится играть на виолончели. Базаров насмехается над старым романтиком. Аркадию неприятны эти насмешки, но не дает отпор Базарову.
Глава X Спустя около 2 недель. Начало июня. Базаров снова говорит Аркадию, что его отец, Николай Петрович, слишком романтичен для своего возраста. В этот же вечер Базаров и Павел Петрович жарко спорят о нигилизме. Павел Петрович выходит из себя, Базаров спокойно остается при своем мнении. Аркадий поддерживает Базарова, так как тоже считает себя нигилистом.
Глава XI Николай Петрович Кирсанов приходит в беседку в саду и вспоминает счастливое время со своей покойной женой. Несмотря на жизнь с Фенечкой, он по-прежнему грустит о жене, с которой был очень счастлив.
Глава XII Чтобы развлечься, Базаров и Аркадий едут в город *** к родственнику Кирсановых, чиновнику Колязину. В городе Базаров встречает своего приятеля Ситникова. Ситников восхищается своим “учителем” Базаровым и тоже называет себя нигилистом. Ситников ведет Базарова и Аркадия к своей подруге Кукшиной, чудаковатой и независимой даме.
Глава XIII Базаров, Аркадий и Ситников завтракают у Кукшиной. Завтрак превращается в пьяную вечеринку. Аркадий смущается, а Базаров уходит, не попрощавшись. Ситников бежит вслед за Базаровым и спрашивает его мнение о Кукшиной. Базаров ничего о ней не говорит.
Глава XIV Спустя несколько дней Базаров и Аркадий приезжают на бал к губернатору. На балу Ситников знакомит Аркадия с молодой вдовой Анной Сергеевной Одинцовой. Одинцова приглашает Аркадия и Базарова к себе в гости. Базарову нравится Одинцова, но он всячески маскирует это.
Глава XV На следующий день Базаров и Аркадий навещают Одинцову в гостинице, где она остановилась. Во время разговора Базаров краснеет - Аркадий это замечает. Одинцова приглашает друзей к себе в имение Никольское. Через три дня они едут к ней в гости.
Глава XVI Базаров и Кирсанов приезжают в имение Одинцовой. Здесь они знакомятся с младшей сестрой Одинцвой - Катей Локтевой. Тем временем Аркадий влюбляется в Анну Сергеевну Одинцову. Но та проводит больше времени с Базаровым. Аркадий ревнует.
Глава XVII Проходит 15 дней в гостях у Одинцовой. Базаров говорит, что ему нужно ехать к родителям. Одинцова говорит Базарову, что будет скучать по нему. Она также признается ему, что в душе она очень несчастна и устала жить. Аркадий продолжает ревновать Одинцову к Базарову, но скрывает это.
Глава XVIII На следующий день Одинцова и Базаров снова говорят наедине. Базаров признается ей в любви. Одинцова не отвечает ему взаимностью. Она боится потерять самое главное - спокойствие в жизни.
Глава XIX Вскоре Базаров просит у Одинцовой прощения за свое признание. В это время к Одинцовой приезжает Ситников. Он надеется ехать с Базаровым и Аркадием назад в город. Но те нарочно уезжают без Ситникова и направляются в имение к Базарову. В пути друзья мало разговаривают. Их отношения давно напряжены.
Глава XX Евгений и Аркадий приезжают в имение Базаровых. Оказывается, Базаров уже 3 года не видел родителей. Его родители - очень хорошие люди, безумно любящие сына. Старики сдерживают свои чувства, потому что Евгений не любит показывать чувства.
Глава XXI На следующий день Аркадий говорит со стариком Базаровым о Евгении. Отец признается. что очень гордится Евгением. Вечером Базаров объявляет отцу, что завтра он едет назад к Аркадию. Он обещает старикам вернуться через месяц. Когда молодые люди уезжают, отец и мать Базарова грустят, так как сын побыл у них только 3 дня.
Глава XXII По пути друзья решают заехать к Одинцовой. Она принимает их очень холодно, и приятели через несколько часов уезжают. Аркадий и Базаров снова поселяются в имении Кирсановых. Через 10 дней Аркадий едет к Одинцовой, но всем говорит, что едет в город по делам.
Глава XXIII Базаров намекает Аркадию, что понимает, куда тот едет. Тем временем сам Базаров находится у Кирсановых и занимается наукой. Однажды Базаров остается наедине с Фенечкой. Он целует ее, а она не противится. Павел Петрович видит эту сцену. Фенечка в испуге убегает. Павел Петрович скрывает этот случай от брата Николая Петровича. Он решает сам разобраться с Базаровым.
Глава XXIV Павел Петрович вызывает Базарова на дуэль. На дуэль Базаров берет в секунданты слугу Петра. В ходе дуэли Евгений ранит Павла Петровича в ногу. После этого Базаров уезжает от Кирсановых, а Павел Петрович поправляется после дуэли. Он просит брата Николая Петровича жениться на Фенечке, чтобы узаконить отношения.
Глава XXV Тем временем Аркадий в гостях у Одинцовой сближается с ее сестрой Катей, милой и доброй девушкой. Аркадий собирается признаться ей в любви, но не решается. Вдруг к Одинцовой приезжает Базаров. Он рассказывает про дуэль. На этот раз Базаров и Одинцова общаются как друзья, но с некоторой неловкостью.
Глава XXVI На следующий день Аркадий признается в любви Кате. Она отвечает ему взаимностью. Анна Сергеевна согласна выдать Катю замуж, но сначала она хочет узнать мнение отца Аркадия. Базаров уезжает от Одинцовой домой к родителям. Он прощается с Аркадием навсегда. Он говорит, что их пути разошлись и что они - разные люди.
Глава XXVII Базаров живет у родителей. Однажды в процессе работы он заражается тифом, смертельной инфекцией. Вскоре он замечает симптомы и понимает, что скоро умрет. Он признается отцу, что смертельно болен. Базаров сообщает Одинцовой, что он умирает. Она приезжает со своим доктором, но тот ничем не может помочь Базарову. Вскоре Евгений умирает.
Глава XXVIII Спустя 6 месяцев. Николай Петрович Кирсанов и Фенечка женятся в один день с Аркадием и Катей. “Аристократ” Павел Петрович вскоре уезжает за границу в Дрезден. Анна Сергеевна Одинцова выходит замуж за видного деятеля. Кукшина тоже уезжает за границу. Ситников женится и живет в Петербурге.
] на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
Слуга, в котором все: и бирюзовая сережка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения, словом, все изобличало человека новейшего, усовершенствованного поколения, посмотрел снисходительно вдоль дороги и ответствовал: "Никак нет-с, не видать".
– Не видать? – повторил барин.
– Не видать, – вторично ответствовал слуга.
Барин вздохнул и присел на скамеечку. Познакомим с ним читателя, пока он сидит, подогнувши под себя ножки и задумчиво поглядывая кругом.
Зовут его Николаем Петровичем Кирсановым. У него в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ, или, как он выражается с тех пор, как размежевался с крестьянами и завел "ферму", – в две тысячи десятин земли. Отец его, боевой генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль. Николай Петрович родился на юге России, подобно старшему своему брату Павлу, о котором речь впереди, и воспитывался до четырнадцатилетнего возраста дома, окруженный дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями. Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу "матушек-командирш", носила пышные чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, – словом, жила в свое удовольствие. В качестве генеральского сына Николай Петрович – хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки – должен был, подобно брату Павлу, поступить в военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался "хроменьким". Отец махнул на него рукой и пустил его по штатской. Он повез его в Петербург, как только ему минул восемнадцатый год, и поместил его в университет. Кстати, брат его о ту пору вышел офицером в гвардейский полк. Молодые люди стали жить вдвоем, на одной квартире, под отдаленным надзором двоюродного дяди с материнской стороны, Ильи Колязина, важного чиновника. Отец их вернулся к своей дивизии и к своей супруге и лишь изредка присылал сыновьям большие четвертушки серой бумаги, испещренные размашистым писарским почерком. На конце этих четвертушек красовались старательно окруженные "выкрутасами" слова: "Пиотр Кирсаноф, генерал-майор". В 1835 году Николай Петрович вышел из университета кандидатом, и в том же году генерал Кирсанов, уволенный в отставку за неудачный смотр, приехал в Петербург с женою на житье. Он нанял было дом у Таврического сада и записался в английский клуб, но внезапно умер от удара. Агафоклея Кузьминишна скоро за ним последовала: она не могла привыкнуть к глухой столичной жизни; тоска отставного существованья ее загрызла. Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она в журналах читала серьезные статьи в отделе "Наук". Он женился на ней, как только минул срок траура, и, покинув министерство уделов, куда по протекции отец его записал, блаженствовал со своею Машей сперва на даче около Лесного института, потом в городе, в маленькой и хорошенькой квартире, с чистою лестницей и холодноватою гостиной, наконец – в деревне, где он поселился окончательно и где у него в скором времени родился сын Аркадий. Супруги жили очень хорошо и тихо: они почти никогда не расставались, читали вместе, играли в четыре руки на фортепьяно, пели дуэты; она сажала цветы и наблюдала за птичьим двором, он изредка ездил на охоту и занимался хозяйством, а Аркадий рос да рос – тоже хорошо и тихо. Десять лет прошло как сон. В 47-м году жена Кирсанова скончалась. Он едва вынес этот удар, поседел в несколько недель; собрался было за границу, чтобы хотя немного рассеяться... но тут настал 48-й год. Он поневоле вернулся в деревню и после довольно продолжительного бездействия занялся хозяйственными преобразованиями. В 55-м году он повез сына в университет; прожил с ним три зимы в Петербурге, почти никуда не выходя и стараясь заводить знакомства с молодыми товарищами Аркадия. На последнюю зиму он приехать не мог, – и вот мы видим его в мае месяце 1859 года, уже совсем седого, пухленького и немного сгорбленного: он ждет сына, получившего, как некогда он сам, звание кандидата.
Слуга, из чувства приличия, а может быть, и не желая остаться под барским глазом, зашел под ворота и закурил трубку. Николай Петрович поник головой и начал глядеть на ветхие ступеньки крылечка: крупный пестрый цыпленок степенно расхаживал по ним, крепко стуча своими большими желтыми ногами; запачканная кошка недружелюбно посматривала на него, жеманно прикорнув на перила. Солнце пекло; из полутемных сеней постоялого дворика несло запахом теплого ржаного хлеба. Замечтался наш Николай Петрович. "Сын... кандидат... Аркаша..." – беспрестанно вертелось у него в голове; он пытался думать о чем-нибудь другом, и опять возвращались те же мысли. Вспомнилась ему покойница-жена... "Не дождалась!" – шепнул он уныло... Толстый сизый голубь прилетел на дорогу и поспешно отправился пить в лужицу возле колодца. Николай Петрович стал глядеть на него, а ухо его уже ловило стук приближающихся колес...
– Никак они едут-с, – доложил слуга, вынырнув из-под ворот.
Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Показался тарантас, запряженный тройкой ямских лошадей; в тарантасе мелькнул околыш студентской фуражки, знакомый очерк дорогого лица...
– Аркаша! Аркаша! – закричал Кирсанов, и побежал, и замахал руками... Несколько мгновений спустя его губы уже прильнули к безбородой, запыленной и загорелой щеке молодого кандидата.
– Дай же отряхнуться, папаша, – говорил несколько сиплым от дороги, но звонким юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на отцовские ласки, – я тебя всего запачкаю.
– Ничего, ничего, – твердил, умиленно улыбаясь, Николай Петрович и раза два ударил рукою по воротнику сыновней шинели и по собственному пальто. – Покажи-ка себя, покажи-ка, – прибавил он, отодвигаясь, и тотчас же пошел торопливыми шагами к постоялому двору, приговаривая: "Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее".
Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего сына; он словно потерялся немного, словно робел. Аркадий остановил его.
– Папаша, – сказал он, – позволь познакомить тебя с моим добрым приятелем, Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так любезен, что согласился погостить у нас.
Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к человеку высокого роста в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную красную руку, которую тот не сразу ему подал.
– Душевно рад, – начал он, – и благодарен за доброе намерение посетить нас; надеюсь... позвольте узнать ваше имя и отчество?
– Евгений Васильев, – отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум.
– Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, – продолжал Николай Петрович.
Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку. Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа.
– Так как же, Аркадий, – заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, – сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы отдохнуть хотите?
– Дома отдохнем, папаша; вели закладывать.
– Сейчас, сейчас, – подхватил отец. – Эй, Петр, слышишь? Распорядись, братец, поживее.
Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не подошел к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под воротами.
– Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса есть тройка, – хлопотливо говорил Николай Петрович, между тем как Аркадий пил воду из железного ковшика, принесенного хозяйкой постоялого двора, а Базаров закурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему лошадей, – только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель...
– Он в тарантасе поедет, – перебил вполголоса Аркадий. – Ты с ним, пожалуйста, не церемонься. Он чудесный малый, такой простой – ты увидишь.
Кучер Николая Петровича вывел лошадей.
– Ну, поворачивайся, толстобородый! – обратился Базаров к ямщику.
– Слышь, Митюха, – подхватил другой тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми в задние прорехи тулупа, – барин-то тебя как прозвал? Толстобородый и есть.
Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной коренной.
– Живей, живей, ребята, подсобляйте, – воскликнул Николай Петрович, – на водку будет!
В несколько минут лошади были заложены; отец с сыном поместились в коляске; Петр взобрался на козлы; Базаров вскочил в тарантас, уткнулся головой в кожаную подушку – и оба экипажа покатили.
– Так вот как, наконец ты кандидат и домой приехал, – говорил Николай Петрович, потрогивая Аркадия то по плечу, то по колену. – Наконец!
– А что дядя? здоров? – спросил Аркадий, которому, несмотря на искреннюю, почти детскую радость, его наполнявшую, хотелось поскорее перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное.
– Здоров. Он хотел было выехать со мной к тебе навстречу, да почему-то раздумал.
– А ты долго меня ждал? – спросил Аркадий.
– Да часов около пяти.
– Добрый папаша!
Аркадий живо повернулся к отцу и звонко поцеловал его в щеку. Николай Петрович тихонько засмеялся.
– Какую я тебе славную лошадь приготовил! – начал он, – ты увидишь. И комната твоя оклеена обоями.
– А для Базарова комната есть?
– Найдется и для него.
– Пожалуйста, папаша, приласкай его. Я не могу тебе выразить, до какой степени я дорожу его дружбой.
– Ты недавно с ним познакомился?
– Недавно.
– То-то прошлою зимой я его не видал. Он чем занимается?
– Главный предмет его – естественные науки. Да он все знает. Он в будущем году хочет держать на доктора.
– А! он по медицинскому факультету, – заметил Николай Петрович и помолчал. – Петр, – прибавил он и протянул руку, – это никак наши мужики едут?
Петр глянул в сторону, куда указывал барин. Несколько телег, запряженных разнузданными лошадьми, шибко катились по узкому проселку. В каждой телеге сидело по одному, много по два мужика в тулупах нараспашку.
– Точно так-с, – промолвил Петр.
– Куда это они едут, в город, что ли?
– Полагать надо, что в город. В кабак, – прибавил он презрительно и слегка наклонился к кучеру, как бы ссылаясь на него. Но тот даже не пошевельнулся: это был человек старого закала, не разделявший новейших воззрений.
– Хлопоты у меня большие с мужиками в нынешнем году, – продолжал Николай Петрович, обращаясь к сыну. – Не платят оброка. Что ты будешь делать?
– А своими наемными работниками ты доволен?
– Да, – процедил сквозь зубы Николай Петрович. – Подбивают их, вот что беда; ну, и настоящего старания все еще нету. Сбрую портят. Пахали, впрочем, ничего. Перемелется – мука будет. Да разве тебя теперь хозяйство занимает?
– Тени нет у вас, вот что горе, – заметил Аркадий, не отвечая на последний вопрос.
– Я с северной стороны над балконом большую маркизу приделал, – промолвил Николай Петрович, – теперь и обедать можно на воздухе.
– Что-то на дачу больно похоже будет... а впрочем, это все пустяки. Какой зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет, как в здешних краях! Да и небо здесь...
Аркадий вдруг остановился, бросил косвенный взгляд назад и умолк.
– Конечно, – заметил Николай Петрович, – ты здесь родился, тебе все должно казаться здесь чем-то особенным...
– Ну, папаша, это все равно, где бы человек ни родился.
– Однако...
– Нет, это совершенно все равно.
Николай Петрович посмотрел сбоку на сына, и коляска проехала с полверсты, прежде чем разговор возобновился между ними.
– Не помню, писал ли я тебе, – начал Николай Петрович, – твоя бывшая нянюшка, Егоровна, скончалась.
– Неужели? Бедная старуха! А Прокофьич жив?
– Жив и нисколько не изменился. Все так же брюзжит. Вообще ты больших перемен в Марьине не найдешь.
– Приказчик у тебя все тот же?
– Вот разве что приказчика я сменил. Я решился не держать больше у себя вольноотпущенных, бывших дворовых, или по крайней мере, не поручать им никаких должностей, где есть ответственность. (Аркадий указал глазами на Петра.) Il est libre, en effet, {Он в самом деле вольный (франц.).} – заметил вполголоса Николай Петрович, – но ведь он – камердинер. Теперь у меня приказчик из мещан: кажется, дельный малый. Я ему назначил двести пятьдесят рублей в год. Впрочем, – прибавил Николай Петрович, потирая лоб и брови рукою, что у него всегда служило признаком внутреннего смущения, – я тебе сейчас сказал, что ты не найдешь перемен в Марьине... Это не совсем справедливо. Я считаю своим долгом предварить тебя, хотя...
Он запнулся на мгновенье и продолжал уже по-французски.
– Строгий моралист найдет мою откровенность неуместною, но, во-первых, это скрыть нельзя, а во-вторых, тебе известно, у меня всегда были особенные принципы насчет отношений отца к сыну. Впрочем, ты, конечно, будешь вправе осудить меня. В мои лета... Словом, эта... эта девушка, про которую ты, вероятно, уже слышал...
– Фенечка? – развязно спросил Аркадий.
Николай Петрович покраснел.
– Не называй ее, пожалуйста, громко... Ну, да... она теперь живет у меня. Я ее поместил в доме... там были две небольшие комнатки. Впрочем, это все можно переменить.
– Помилуй, папаша, зачем?
– Твой приятель у нас гостить будет... неловко...
– Насчет Базарова ты, пожалуйста, не беспокойся. Он выше всего этого.
– Ну, ты, наконец, – проговорил Николай Петрович. – Флигелек-то плох – вот беда.
– Помилуй, папаша, – подхватил Аркадий, – ты как будто извиняешься; как тебе не совестно.
– Конечно, мне должно быть совестно, – отвечал Николай Петрович, все более и более краснея.
– Полно, папаша, полно, сделай одолжение! – Аркадий ласково улыбнулся. "В чем извиняется!" – подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства, наполнило его душу. – Перестань, пожалуйста, – повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы.
Николай Петрович глянул на него из-под пальцев руки, которою он продолжал тереть себе лоб, и что-то кольнуло его в сердце... Но он тут же обвинил себя.
– Вот это уж наши поля пошли, – проговорил он после долгого молчания.
– А это впереди, кажется, наш лес? – спросил Аркадий.
– Да, наш. Только я его продал. В нынешнем году его сводить будут.
– Зачем ты его продал?
– Деньги были нужны; притом же эта земля отходит к мужикам.
– Которые тебе оброка не платят?
– Это уж их дело, а впрочем, будут же они когда-нибудь платить.
– Жаль леса, – заметил Аркадий и стал глядеть кругом.
Места, по которым они проезжали, не могли назваться живописными. Поля, все поля, тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись небольшие леса, и, усеянные редким и низким кустарником, вились овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных планах екатерининского времени. Попадались и речки с обрытыми берегами, и крошечные пруды с худыми плотинами, и деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся молотильные сарайчики с плетенными из хвороста стенами и зевающими воротищами возле опустелых гумен, и церкви, то кирпичные с отвалившеюся кое-где штукатуркой, то деревянные с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами. Сердце Аркадия понемногу сжималось. Как нарочно, мужички встречались все обтерханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях, стояли придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по канавам. Казалось, они только что вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей – и, вызванный жалким видом обессиленных животных, среди весеннего красного дня вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы с ее метелями, морозами и снегами... "Нет, – подумал Аркадий, – небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преобразования необходимы... но как их исполнить, как приступить?.."
Так размышлял Аркадий... а пока он размышлял, весна брала свое. Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все – деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах. Аркадий глядел, глядел, и, понемногу ослабевая, исчезали его размышления... Он сбросил с себя шинель и так весело, таким молоденьким мальчиком посмотрел на отца, что тот опять его обнял.
– Теперь уж недалеко, – заметил Николай Петрович, – вот стоит только на эту горку подняться, и дом будет виден. Мы заживем с тобой на славу, Аркаша; ты мне помогать будешь по хозяйству, если только это тебе не наскучит. Нам надобно теперь тесно сойтись друг с другом, узнать друг друга хорошенько, не правда ли?
– Конечно, – промолвил Аркадий, – но что за чудный день сегодня!
– Для твоего приезда, душа моя. Да, весна в полном блеске. А впрочем, я согласен с Пушкиным – помнишь, в Евгении Онегине:
Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна, пора любви!
Какое...
– Аркадий! – раздался из тарантаса голос Базарова, – пришли мне спичку, нечем трубку раскурить.
Николай Петрович умолк, а Аркадий, который начал было слушать его не без некоторого изумления, но и не без сочувствия, поспешил достать из кармана серебряную коробочку со спичками и послал ее Базарову с Петром.
– Хочешь сигарку? – закричал опять Базаров.
– Давай, – отвечал Аркадий.
Петр вернулся к коляске и вручил ему вместе с коробочкой толстую черную сигарку, которую Аркадий немедленно закурил, распространяя вокруг себя такой крепкий и кислый запах заматерелого табаку, что Николай Петрович, отроду не куривший, поневоле, хотя незаметно, чтобы не обидеть сына, отворачивал нос.
Четверть часа спустя оба экипажа остановились перед крыльцом нового деревянного дома, выкрашенного серою краской и покрытого железною красною крышей. Это и было Марьино, Новая слободка тож, или, по крестьянскому наименованью, Бобылий хутор.
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней вышел из дому молодой парень, очень похожий на Петра, одетый в серую ливрейную куртку с белыми гербовыми пуговицами, слуга Павла Петровича Кирсанова. Он молча отворил дверцу коляски и отстегнул фартук тарантаса. Николай Петрович с сыном и с Базаровым отправились через темную и почти пустую залу, из-за двери которой мелькнуло молодое женское лицо, в гостиную, убранную уже в новейшем вкусе.
– Вот мы и дома, – промолвил Николай Петрович, снимая картуз и встряхивая волосами. – Главное, надо теперь поужинать и отдохнуть.
– Поесть действительно не худо, – заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван.
– Да, да, ужинать давайте, ужинать поскорее. – Николай Петрович без всякой видимой причины потопал ногами. – Вот кстати и Прокофьич.
Вошел человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными пуговицами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошел к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину.
– Вот он, Прокофьич, – начал Николай Петрович, – приехал к нам наконец... Что? как ты его находишь?
– В лучшем виде-с, – проговорил старик и осклабился опять, но тотчас же нахмурил свои густые брови. – На стол накрывать прикажете? – проговорил он внушительно.
– Да, да, пожалуйста. Но не пройдете ли вы сперва в вашу комнату, Евгений Васильич?
– Нет, благодарствуйте, незачем. Прикажите только чемоданишко мой туда стащить да вот эту одёженку, – прибавил он, снимая с себя свой балахон.
– Очень хорошо. Прокофьич, возьми же их шинель. (Прокофьич, как бы с недоумением, взял обеими руками базаровскую "одёженку" и, высоко подняв ее над головою, удалился на цыпочках.) А ты, Аркадий, пойдешь к себе на минутку?
– Да, надо почиститься, – отвечал Аркадий и направился было к дверям, но в это мгновение вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в темный английский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов. На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов.
Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, – руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику. Совершив предварительно европейское "shake hands" {рукопожатие (англ.).}, он три раза, по-русски, поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими душистыми усами до его щек, и проговорил: "Добро пожаловать".
Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил ее обратно в карман.
– Я уже думал, что вы не приедете сегодня, – заговорил он приятным голосом, любезно покачиваясь, подергивая плечами и показывая прекрасные белые зубы. – Разве что на дороге случилось?
– Ничего не случилось, – отвечал Аркадий, – так, замешкались немного. Зато мы теперь голодны, как волки. Поторопи Прокофьича, папаша, а я сейчас вернусь.
– Постой, я с тобой пойду, – воскликнул Базаров, внезапно порываясь с дивана. Оба молодые человека вышли.
– Кто сей? – спросил Павел Петрович.
– Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.
– Он у нас гостить будет?
– Да.
– Этот волосатый?
– Ну да.
Павел Петрович постучал ногтями по столу.
– Я нахожу, что Аркадий s"est degourdi {стал развязнее (франц.).}, – заметил он. – Я рад его возвращению.
За ужином разговаривали мало. Особенно Базаров почти ничего не говорил, но ел много. Николай Петрович рассказывал разные случаи из своей, как он выражался фермерской жизни, толковал о предстоящих правительственных мерах, о комитетах, о депутатах, о необходимости заводить машины и т.д. Павел Петрович медленно похаживал взад и вперед по столовой (он никогда не ужинал), изредка отхлебывая из рюмки, наполненной красным вином, и еще реже произнося какое-нибудь замечание или скорее восклицание, вроде "а! эге! гм!". Аркадий сообщил несколько петербургских новостей, но он ощущал небольшую неловкость, ту неловкость, которая обыкновенно овладевает молодым человеком, когда он только что перестал быть ребенком и возвратился в место, где привыкли видеть и считать его ребенком. Он без нужды растягивал свою речь, избегал слова "папаша" и даже раз заменил его словом "отец", произнесенным, правда, сквозь зубы; с излишнею развязностью налил себе в стакан гораздо больше вина, чем самому хотелось, и выпил все вино. Прокофьич не спускал с него глаз и только губами пожевывал. После ужина все тотчас разошлись.
– А чудаковат у тебя дядя, – говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. – Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!
– Да ведь ты не знаешь, – ответил Аркадий, – ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был, голову кружил женщинам.
– Да, вот что! По старой, значит, памяти. Пленять-то здесь, жаль, некого. Я все смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаич, ведь это смешно?
– Пожалуй; только он, право, хороший человек.
– Архаическое явление! А отец у тебя славный малый. Стихи он напрасно читает и в хозяйстве вряд ли смыслит, но он добряк.
– Отец у меня золотой человек.
– Заметил ли ты, что он робеет?
Аркадий качнул головою, как будто он сам не робел.
– Удивительное дело, – продолжал Базаров, – эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения... ну, равновесие и нарушено. Однако прощай! В моей комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо – английские рукомойники, то есть прогресс!
Базаров ушел, а Аркадием овладело радостное чувство. Сладко засыпать в родимом доме, на знакомой постеле, под одеялом, над которым трудились любимые руки, быть может руки нянюшки, те ласковые, добрые и неутомимые руки. Аркадий вспомнил Егоровну, и вздохнул, и пожелал ей царствия небесного... О себе он не молился.
И он и Базаров заснули скоро, но другие лица в доме долго еще не спали. Возвращение сына взволновало Николая Петровича. Он лег в постель, но не загасил свечки и, подперши рукою голову, думал долгие думы. Брат его сидел далеко за полночь в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле, перед камином, в котором слабо тлел каменный уголь. Павел Петрович не разделся, только китайские красные туфли без задков сменили на его ногах лаковые полусапожки. Он держал в руках последний нумер Galignani, но он не читал; он глядел пристально в камин, где, то замирая, то вспыхивая, вздрагивало голубоватое пламя... Бог знает, где бродили его мысли, но не в одном только прошедшем бродили они: выражение его лица было сосредоточенно и угрюмо, чего не бывает, когда человек занят одними воспоминаниями. А в маленькой задней комнатке, на большом сундуке, сидела, в голубой душегрейке и с наброшенным белым платком на темных волосах, молодая женщина, Фенечка, и то прислушивалась, то дремала, то посматривала на растворенную дверь, из-за которой виднелась детская кроватка и слышалось ровное дыхание спящего ребенка.
На другое утро Базаров раньше всех проснулся и вышел из дома. "Эге! – подумал он, посмотрев кругом, – местечко-то неказисто". Когда Николай Петрович размежевался с своими крестьянами, ему пришлось отвести под новую усадьбу десятины четыре совершенно ровного и голого поля. Он построил дом, службы и ферму, разбил сад, выкопал пруд и два колодца; но молодые деревца плохо принимались, в пруде воды набралось очень мало, и колодцы оказались солонковатого вкуса. Одна только беседка из сирени и акаций порядочно разрослась; в ней иногда пили чай и обедали. Базаров в несколько минут обегал все дорожки сада, зашел на скотный двор, на конюшню, отыскал двух дворовых мальчишек, с которыми тотчас свел знакомство, и отправился с ними в небольшое болотце, с версту от усадьбы, за лягушками.
– На что тебе лягушки, барин? – спросил его один из мальчиков.
– А вот на что, – отвечал ему Базаров, который владел особенным уменьем возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно, – я лягушку распластаю да посмотрю, что у нее там внутри делается; а так как мы с тобой те же лягушки, только что на ногах ходим, я и буду знать, что и у нас внутри делается.
– Да на что тебе это?
– А чтобы не ошибиться, если ты занеможешь и мне тебя лечить придется.
– Разве ты дохтур?
– Да.
– Васька, слышь, барин говорит, что мы с тобой те же лягушки. Чудно!
– Я их боюсь, лягушек-то, – заметил Васька, мальчик лет семи, с белою, как лен, головою, в сером казакине с стоячим воротником и босой.
– Чего бояться? разве они кусаются?
– Ну, полезайте в воду, философы, – промолвил Базаров.
Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между большими букетами сирени, уже кипел самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила:
– Федосья Николаевна не совсем здоровы, прийти не могут; приказали вас спросить, вам самим угодно разлить чай или прислать Дуняшу?
– Я сам разолью, сам, – поспешно подхватил Николай Петрович. – Ты, Аркадий, с чем пьешь чай, со сливками или с лимоном?
– Со сливками, – отвечал Аркадий и, помолчав немного, вопросительно произнес: – Папаша?
Николай Петрович с замешательством посмотрел на сына.
– Что? – промолвил он.
Аркадий опустил глаза.
– Извини, папаша, если мой вопрос тебе покажется неуместным, – начал он, – но ты сам, вчерашнею своею откровенностью, меня вызываешь на откровенность... ты не рассердишься?..
– Говори.
– Ты мне даешь смелость спросить тебя... Не оттого ли Фен... не оттого ли она не приходит сюда чай разливать, что я здесь?
Николай Петрович слегка отвернулся.
– Может быть, – проговорил он наконец, – она предполагает... она стыдится...
Аркадий быстро вскинул глазами на отца.
– Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых – захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки? Притом, я уверен, ты не мог сделать дурной выбор; если ты позволил ей жить с тобой под одною кровлей, стало быть она это заслуживает: во всяком случае, сын отцу не судья, и в особенности я, и в особенности такому отцу, который, как ты, никогда и ни в чем не стеснял моей свободы.
Голос Аркадия дрожал сначала: он чувствовал себя великодушным, однако в то же время понимал, что читает нечто вроде наставления своему отцу; но звук собственных речей сильно действует на человека, и Аркадий произнес последние слова твердо, даже с эффектом.
– Спасибо, Аркаша, – глухо заговорил Николай Петрович, и пальцы его опять заходили по бровям и по лбу. – Твои предположения действительно справедливы. Конечно, если б эта девушка не стоила... Это не легкомысленная прихоть. Мне неловко говорить с тобой об этом; но ты понимаешь, что ей трудно было прийти сюда при тебе, особенно в первый день твоего приезда.
– В таком случае я сам пойду к ней, – воскликнул Аркадий с новым приливом великодушных чувств и вскочил со стула. – Я ей растолкую, что ей нечего меня стыдиться.
Николай Петрович тоже встал.
– Аркадий, – начал он, – сделай одолжение... как же можно... там... Я тебя не предварил...
Но Аркадий уже не слушал его и убежал с террасы. Николай Петрович посмотрел ему вслед и в смущенье опустился на стул. Сердце его забилось... Представилась ли ему в это мгновение неизбежная странность будущих отношений между им и сыном, сознавал ли он, что едва ли не большее бы уважение оказал ему Аркадий, если б он вовсе не касался этого дела, упрекал ли он самого себя в слабости – сказать трудно; все эти чувства были в нем, но в виде ощущений – и то неясных; а с лица не сходила краска, и сердце билось.
Послышались торопливые шаги, и Аркадий вошел на террасу.
– Мы познакомились, отец! – воскликнул он с выражением какого-то ласкового и доброго торжества на лице. – Федосья Николаевна точно сегодня не совсем здорова и придет попозже. Но как же ты не сказал мне, что у меня есть брат? Я бы уже вчера вечером его расцеловал, как я сейчас расцеловал его.
Николай Петрович хотел что-то вымолвить, хотел подняться и раскрыть объятия... Аркадий бросился ему на шею.
– Что это? опять обнимаетесь? – раздался сзади их голос Павла Петровича.
Отец и сын одинаково обрадовались появлению его в эту минуту; бывают положения трогательные, из которых все-таки хочется поскорее выйти.
– Чему ж ты удивляешься? – весело заговорил Николай Петрович. – В кои-то веки дождался я Аркаши... Я со вчерашнего дня и насмотреться на него не успел.
– Я вовсе не удивляюсь, – заметил Павел Петрович, – я даже сам не прочь с ним обняться.
Аркадий подошел к дяде и снова почувствовал на щеках своих прикосновение его душистых усов. Павел Петрович присел к столу. На нем был изящный утренний, в английском вкусе, костюм; на голове красовалась маленькая феска. Эта феска и небрежно повязанный галстучек намекали на свободу деревенской жизни; но тугие воротнички рубашки, правда не белой, а пестренькой, как оно и следует для утреннего туалета, с обычною неумолимостью упиралась в выбритый подбородок.
– Где же новый твой приятель? – спросил он Аркадия.
– Его дома нет; он обыкновенно встает рано и отправляется куда-нибудь. Главное, не надо обращать на него внимания: он церемоний не любит.
– Да, это заметно. – Павел Петрович начал, не торопясь, намазывать масло на хлеб. – Долго он у нас прогостит?
– Как придется. Он заехал сюда по дороге к отцу.
– А отец его где живет?
– В нашей же губернии, верст восемьдесят отсюда. У него там небольшое именьице. Он был прежде полковым доктором.
– Тэ-тэ-тэ-тэ... То-то я все себя спрашивал: где слышал я эту фамилию: Базаров?.. Николай, помнится, в батюшкиной дивизии был лекарь Базаров?
– Кажется, был.
– Точно, точно. Так этот лекарь его отец. Гм! – Павел Петрович повел усами. – Ну, а сам господин Базаров, собственно, что такое? – спросил он с расстановкой.
– Что такое Базаров? – Аркадий усмехнулся. – Хотите, дядюшка, я вам скажу, что он собственно такое?
– Сделай одолжение, племянничек.
– Он нигилист.
– Как? – спросил Николай Петрович, а Павел Петрович поднял на воздух нож с куском масла на конце лезвия и остался неподвижен.
– Он нигилист, – повторил Аркадий.
– Нигилист, – проговорил Николай Петрович. – Это от латинского nihil, ничего, сколько я могу судить; стало быть, это слово означает человека, который... который ничего не признает?
– Скажи: который ничего не уважает, – подхватил Павел Петрович и снова принялся за масло.
– Который ко всему относится с критической точки зрения, – заметил Аркадий.
– А это не все равно? – спросил Павел Петрович.
– Нет, не все равно. Нигилист – это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип.
– И что ж, это хорошо? – перебил Павел Петрович.
– Смотря как кому, дядюшка. Иному от этого хорошо, а иному очень дурно.
– Вот как. Ну, это, я вижу, не по нашей части. Мы, люди старого века, мы полагаем, что без принсипов (Павел Петрович выговаривал это слово мягко, на французский манер, Аркадий, напротив, произносил "прынцип", налегая на первый слог), без принсипов, принятых, как ты говоришь, на веру, шагу ступить, дохнуть нельзя. Vous avez change tout cela {Вы все это изменили (франц.).}, дай вам Бог здоровья и генеральский чин, а мы только любоваться вами будем, господа... как бишь?
– Нигилисты, – отчетливо проговорил Аркадий.
– Да. Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты. Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве; а теперь позвони-ка, пожалуйста, брат, Николай Петрович, мне пора пить мой какао.
Николай Петрович позвонил и закричал: "Дуняша!" Но вместо Дуняши на террасу вышла сама Фенечка. Это была молодая женщина лет двадцати трех, вся беленькая и мягкая, с темными волосами и глазами, с красными, детски пухлявыми губками и нежными ручками. На ней было опрятное ситцевое платье; голубая новая косынка легко лежала на ее круглых плечах. Она несла большую чашку какао и, поставив ее перед Павлом Петровичем, вся застыдилась: горячая кровь разлилась алою волной под тонкою кожицей ее миловидного лица. Она опустила глаза и остановилась у стола, слегка опираясь на самые кончики пальцев. Казалось, ей и совестно было, что она пришла, и в то же время она как будто чувствовала, что имела право прийти.
Павел Петрович строго нахмурил брови, а Николай Петрович смутился.
– Здравствуй, Фенечка, – проговорил он сквозь зубы.
– Здравствуйте-с, – ответила она негромким, но звучным голосом и, глянув искоса на Аркадия, который дружелюбно ей улыбался, тихонько вышла. Она ходила немножко вразвалку, но и это к ней пристало.
На террасе в течение нескольких мгновений господствовало молчание. Павел Петрович похлебывал свой какао и вдруг поднял голову.
– Вот и господин нигилист к нам жалует, – промолвил он вполголоса.
Действительно, по саду, шагая через клумбы, шел Базаров. Его полотняное пальто и панталоны были запачканы в грязи; цепкое болотное растение обвивало тулью его старой круглой шляпы; в правой руке он держал небольшой мешок; в мешке шевелилось что-то живое. Он быстро приблизился к террасе и, качнув головою, промолвил:
– Здравствуйте, господа; извините, что опоздал к чаю, сейчас вернусь; надо вот этих пленниц к месту пристроить.
– Что это у вас, пиявки? – спросил Павел Петрович.
– Нет, лягушки.
– Вы их едите или разводите?
– Для опытов, – равнодушно проговорил Базаров и ушел в дом.
– Это он их резать станет, – заметил Павел Петрович, – в принсипы не верит, а в лягушек верит.
Аркадий с сожалением посмотрел на дядю, и Николай Петрович украдкой пожал плечом. Сам Павел Петрович почувствовал, что сострил неудачно, и заговорил о хозяйстве и о новом управляющем, который накануне приходил к нему жаловаться, что работник Фома "либоширничает" и от рук отбился. "Такой уж он Езоп, – сказал он между прочим, – всюду протестовал себя дурным человеком; поживет и с глупостью отойдет".
Роман Тургенева «Отцы и дети» в кратком содержании по главам будет полезен любому школьнику при подготовке к урокам литературы и экзаменам ОГЭ и ЕГЭ как по литературе, так и по русскому языку.
Главы 1-3
Роман начинается с того, что помещик Николай Петрович Кирсанов ожидает приезда сына в свое имение — Марьино. Действие происходит весной 1859 года. Когда Николай Петрович был молодым, многие считали, что он сможет стать хорошим военным, но этого не произошло из-за полученной им травмы. Окончив учебу в университете, он женился и поселился в поместье. Жена Николая Петровича умерла через десять лет после рождения сына Аркадия, и Кирсанов много занимался воспитанием мальчика. Когда настало время учиться, он отправил Аркадия в Петербург, прожив с ним там первые три года. Теперь сын должен навестить его в деревне, и Николай Петрович очень переживает перед встречей с повзрослевшим Аркадием; к тому же он приедет не один, а вместе с другом – Евгением Базаровым.
Аркадий представляет другу своего отца и говорит Николаю Петровичу, что Евгений – простой человек, и можно вести себя с ним естественно. Отец с сыном едут в коляске, а Базаров – в тарантасе.
Пожилой помещик очень рад встрече с сыном, постоянно хочет обняться с ним, из-за чего Аркадий чувствует себя немного смущенно и, чтобы не показать этого, ведет себя несколько развязно. Также молодой человек оборачивается в сторону друга, будто боясь, что Базарову слышны его вопросы о делах в имении и рассуждения о красотах природы. Николай Петрович сообщает, что никаких крупных изменений в жизни поместья, кроме того, что теперь с ним живет девушка Феня, нет. Он стесняется и говорит, что Феня может уехать, если сын против ее нахождения в доме; Аркадий не считает это необходимым. Отец и сын ощущают себя неловко и изменяют направление беседы. Молодой Кирсанов видит царящее везде запустение; он считает, что необходимы какие-то изменения, но не знает, какие конкретно. Потом мужчины вновь обсуждают великолепие природы; Николай Петрович начинает читать вслух стихотворение Пушкина, но тут появляется Базаров и просит у друга закурить. На протяжении всего оставшегося пути старший Кирсанов не произносит ни слова.
Главы 4-5
Около дома мужчин встречает лишь старый слуга и мельком показавшаяся девочка. Николай Петрович приглашает всех в гостиную и велит слуге подать обед туда. Там гости встречают опрятного пожилого человека, которым оказывается старший брат Николая – Павел Петрович; его ухоженный вид сильно контрастирует с неопрятным обликом Базарова. После знакомства молодые люди идут привести себя в порядок, а Павел Петрович в это время расспрашивает Николая о Базарове, вид которого вызвал в нем некоторую неприязнь. За обедом говорили мало, а после него сразу разошлись по своим комнатам. Евгений поделился с другом своими мыслями насчет его отца и дяди; потом они почти сразу уснули. Братья Кирсановы бодрствовали еще несколько часов: Николай размышлял о своем сыне, Павел о чем-то думал, глядя на каминный огонь. Фенечка же смотрела на своего малыша, отец которого – не кто иной, как Николай Петрович.
На следующее утро Базаров, проснувшийся раньше других, идет на прогулку; ему составляют компанию местные мальчишки, вместе с которыми он ловит лягушек. Остальные в это время собираются пить чай. Аркадий, зайдя к сказавшейся больной Фенечке, узнает, что у него есть маленький братик. Эта новость радует молодого человека, и он упрекает отца, не сообщившего ему о рождении сына. Николай Петрович и его брат удивляются отсутствию Базарова и задают Аркадию вопросы о его друге; он говорит, что Евгений – нигилист, то есть человек, не принимающий ничего на веру. Тут появляется сам Базаров и несет лягушек в комнату для дальнейших опытов.
Главы 6-7
Во время чаепития Павел Петрович спорит с Базаровым; мужчины отрицательно относятся друг к другу и не скрывают этого. Николай Петрович, пытаясь не довести дело до скандала, просит молодого человека помочь ему выбрать удобрения, и тот соглашается. Аркадий же рассказывает другу о Павле Петровиче, надеясь изменить его мнение о дяде. Оказывается, Павел Петрович был военным; ему прочили большую карьеру, но в 28 лет он влюбился в одну княгиню, которая была замужем за стариком. Характер у женщины был довольно ветреный, но это не мешало Павлу Петровичу любить ее. Однако их отношения не продлились долго; расставание очень огорчило мужчину, он бросил службу и на протяжении четырех лет ездил за любимой по разным странам. Потом он попытался продолжить карьеру, но вскоре узнал о том, что княгиня умерла. После этого Павел Петрович приехал к брату, который тоже остался вдовцом.
Главы 8-11
Николай Петрович познакомился с Фенечкой три года назад. Он познакомился с ней и ее матерью в трактире; дела у женщин были совсем плохи. Николай забрал их в свое поместье. После смерти матери Фенечки он стал жить вместе с девушкой, которая покорила его сердце.
После разговора с другом Базаров знакомится с Феней и ее сыном; он говорит, что если им понадобится медицинская помощь, они всегда могут к нему обратиться. Через некоторое время Евгений слышит игру Николая Кирсанова на виолончели и смеется. Аркадий не одобряет поведение друга.
Проходит две недели. За это время все обитатели имения привыкли к Базарову, однако Павел Петрович продолжает его ненавидеть. Как-то раз Николай Петрович подслушал разговор сына с другом, во время которого Евгений назвал Аркадия «отставным человеком», что было весьма обидно. Николай рассказал об этом брату. Вскоре за чаепитием случилась еще одна неприятная беседа, в ходе которой Базаров обвинил отца Аркадия в том, что он, подобно всем аристократам, живет без всякого смысла. Павел Петрович выразил несогласие с позицией молодого человека, сказав, что такие нигилисты, как Базаров, только ухудшают ситуацию в обществе. Возник серьезный спор; Евгений счел бессмысленным продолжение разговора и ушел. Вместе с ним удалился и Аркадий. Николай Петрович вспомнил, что однажды, будучи еще в возрасте своего сына, поругался с матерью, которая тоже не понимала его точку зрения. Теперь же он сам не может посмотреть на происходящее глазами молодых.
Главы 12-14
На следующий день Базаров с Аркадием уезжают в город в гости к давнему другу; там они получили приглашение на бал, а знакомый Евгения – Ситников – позвал приятелей в гости к Евдокии Кукшиной. У нее друзьям не понравилось; Евдокия оказалась неопрятной женщиной, совсем не слушающей собеседника.
На балу молодые люди знакомятся с Анной Сергеевной Одинцовой. Она обратила внимание на Аркадия, который рассказал девушке о своем друге; Одинцова пригласила их в гости. Базарову показалось, что Анна Сергеевна отличается от других женщин.
Главы 15-19
Вскоре друзья приехали к девушке в гости. Они узнают, что та шесть лет была замужем за богатым человеком; недавно он умер, оставив ей богатое наследство. Поведение Базарова в гостях было необычным, и говорил он намного больше, чем всегда. С Аркадием же Анна Сергеевна разговаривала как с младшим братом. На прощание она пригласила молодых людей в свое имение — Никольское. Там они познакомились с ее сестрой Катей. Анна Сергеевна часто гуляла в саду с Базаровым, и Аркадий испытывал некоторое чувство ревности.
Евгений влюбился в Одинцову, несмотря на то, что считал любовь ерундой. Его чувство было взаимным, но ни он, ни Анна Сергеевна не желали открыто признаваться в этом. Однажды Базаров встретил управляющего своего отца, который сообщил, что родители ждут возвращения Евгения и беспокоятся о нем. Он решает уехать и вскоре признается Одинцовой в любви, но она говорит: « Вы меня не поняли». Девушка считает, что ей будет спокойнее одной. На следующий день молодые люди уезжают; Аркадий думает, что Евгений очень изменился за время жизни в Никольском.
Главы 20-24
В имении Базаровых друзей встречают тепло и радушно. За обедом мать все время смотрела на сына, а отец рассказывал о делах поместья. Отец хотел поговорить с Евгением еще и после ужина, но тот отказался, сославшись на усталость; на самом деле молодой человек не смог уснуть до самого утра. Узнав о том, что сын снова уезжает, родители очень расстроились. После его отъезда Базаровы переживали, решив, что Евгений их бросил. На обратном пути молодые люди заезжают в Никольское; там им был оказан холодный прием, а у Анны Сергеевны был недовольный вид.
Аркадий с Евгением возвращаются в Марьино, где их приезд вызвал искреннюю радость. Базаров занялся опытами, а Аркадий – помощью отцу. Однако молодой Кирсанов часто думал об Одинцовых; однажды он находит переписку своей матери с матерью Одинцовой и под этим предлогом едет в Никольское, где ему оказывают теплый прием. Базаров в это время с головой уходит в опыты и отдаляется от всех обитателей имения, кроме Фенечки. Однажды в беседке он целует девушку в губы; Павел Петрович оказывается свидетелем произошедшего, но ничего не говорит. Евгений начинает ощущать неловкость; его мучает совесть. Вскоре Павел Петрович вызывает Базарова на дуэль; настоящую причину этого они не называют, говоря, что стреляются из-за политических разногласий. Во время дуэли Евгений ранит соперника в ногу.
Главы 25-28
После этого Базаров отправляется в имение своих родителей, но по пути решает посетить Никольское. Там у Аркадия складываются хорошие отношения с сестрой Анны Сергеевны – Катей. Она говорит, что на самом деле Аркадий добрый, но Базаров отрицательно на него влияет. Молодые пытаются признаться друг другу в любви, но Аркадий, испугавшись, уходит в свою комнату, где встречает Базарова. Евгений сообщает ему обо всем произошедшем в Марьино. Потом Базаров разговаривает с Одинцовой; они решают остаться друзьями.
Аркадий делает Кате предложение, и она соглашается. Базаров уезжает к родителям, перед этим сказав другу, что тот «не годится для решающих дел». Живя в родительском имении, Евгений помогает отцу и занимается лечением больных. Однажды, при вскрытии крестьянина, умершего от тифа, он поранился и заразился смертельной болезнью. Через некоторое время у молодого человека началась горячка. Он хочет увидеть Одинцову; когда девушка приезжает, Базаров делится с ней своими истинными чувствами, после чего умирает.
Автор материала: Владислав Валерьевич
Жарким весенним днем, 20 мая 1859 года, на крыльцо постоялого двора выходит «барин лет сорока». Это Николай Петрович Кирсанов. Он ждет сына Аркадия, окончившего университет в Петербурге и получившего звание кандидата – а это значит, что Аркадий с отличием окончил учебу и при поступлении на службу мог получить чин 10-го класса.
Роман начинается с реплики Николая Петровича: «Что, Петр, не видать еще?» - и мы сразу ощущаем тревогу, нетерпение отца в ожидании любимого сына. Петр – слуга, человек «новейшего, усовершенствованного поколения». Он снисходительно отвечает на вопросы барина, курит трубку за его спиной. Уже в этом незначительном, казалось бы, эпизоде Иван Сергеевич Тургенев затрагивает тему конфликта поколений. Молодое поколение снисходительно относится к старикам, уверенное в своем превосходстве. Это также и намёк на те изменения, которые происходят в общественной жизни. Ведь неслучайно Тургенев действие своего романа переносит на 1859 год. Для России это было неспокойное время, характеризующееся волнением в обществе, революционными движениями, крестьянскими бунтами, экономическим кризисом. Это было время в преддверии реформ по освобождению крестьян. Все слои русского общества находились в нестабильном положении, переживали тяжелое время. Старая, дворянская эпоха сталкивается с новой, революционно-демократической. Вот в такое время мы знакомимся с Николаем Петровичем Кирсановым, который «сидит, подогнувши под себя ножки и задумчиво поглядывая вокруг», в ожидании сына. Слово «ножки» как нельзя лучше передает нам отношение Тургенева: в нем чувствуется жалость, сочувствие, симпатия к герою. Познакомимся поближе с Николаем Петовичем.
Николай Петрович Кирсанов – помещик, владелец имения в двести душ или «в две тысячи десятин земли». Ему сорок четыре года, отец Николая Петровича был боевым генералом 1812 года. Николай Петрович родился на юге России, воспитывался, как и старший брат Павел, дома до 14 лет «дешевыми гувернерами» и «развязными, но подобострастными адъютантами». Мать, Агафоклея Кузьминишна, принадлежала к числу «матушек-командирш», жила в свое удовольствие, воспитанием детей особо не занималась. Николаю Петровичу как генеральскому сыну была уготована военная судьба, но случай все изменил - в тот самый день, когда пришло известие о его определении, он сломал ногу. Да и храбростью Николай, в отличие от Павла, не отличался. «Отец махнул на него рукой и пустил по штатской. Он повез его в Петербург, как только ему минул восемнадцатый год, и поместил его в университет». Брат Павел поступил в то время на службу офицером в гвардейский полк. Братья стали жить вдвоем под надзором двоюродного дяди. После отставки отца родители приехали тоже в Петербург, но, не сумев привыкнуть к столичной жизни, рано умерли. Спустя некоторое время, когда истек срок траура, Николай Петрович женился на дочери бывшего хозяина квартиры, где жил. «Супруги жили очень хорошо и тихо» в деревне. Жизнь их напоминала идиллию: музыка, чтение, цветы, охота, уединение. Сын Аркадий тихо рос. Так незаметно минуло десять лет. Но в 47 году скончалась жена Николая Петровича. Горе его подкосило, он поседел в несколько недель, думал уехать за границу рассеяться, но революция 48 года помешала: известно, что в то время Николай I наложил строгий запрет на выезд из страны. Николай Петрович вынужден был заняться хозяйственными преобразованиями. В 55 году, как когда-то его самого, он отвез сына в Петербург, в университет, прожил с ним три зимы. И вот теперь, в 1859 году, он ждал уже возвращения Аркадия – кандидата.
В рассказе о Николае Петровиче чувствуется явная симпатия Тургенева к герою. Неслучайно в одном из писем Тургенев написал: «Николай Петрович – это я…». Для Николая Петровича главное в жизни – семья, сын. Жизнь его проходит словно в отрыве от истории страны. У него нет общественных стремлений, целей. Он вообще человек не общественный, потому и военная служба ему бы не подошла. По своей жизненной позиции он пассивен, живет по течению, тихо, мирно, ограничиваясь только интересами семьи. Но такой образ жизни не вызывает в авторе и в читателе осуждения, скорее, другие чувства: сопереживание, симпатию. Мы сопереживаем ему, когда он то и дело глядит на дорогу в ожидании сына. Мы грустим с ним, когда он вспоминает об умершей жене, не дождавшейся такого счастливого дня – возвращения сына из университета. «Сын…кандидат… Аркаша… Не дождалась!» - шепнул он уныло…»
Но вот наконец «ухо его …уловило стук приближающихся колес». Несколькими словами, скупыми деталями Тургенев дает нам почувствовать радость отца: Николай Петрович «вскочил», «устремил глаза», «закричал» и «побежал», «замахал руками». С первых же слов Аркадия мы чувствуем беззаботность, свойственную юности, задор, легкость, некоторую развязность – например, в том, как Аркадий обращается к отцу: «папаша». Николай Петрович радостно встречает сына, от полноты чувств даже робеет перед ним. От этой робости и излишняя хлопотливость. Он «словно потерялся немного, словно робел».
Аркадий приехал не один – с другом, Евгением Базаровым, студентом медицинского факультета. Сын знакомит отца с приятелем. И в том, как Николай Петрович «быстро обернулся» и «крепко стиснул» руку Базарова, видна его открытость гостю, готовность безоговорочно принять человека, которого любит и уважает сын. Николай Петрович гостеприимен. Базаров же не сразу подает ему «обнаженную красную руку». Он не так приветлив, как Николай Петрович. «Евгений Васильев», - так представляется Базаров. Он, думается, неслучайно выбирает просторечный вариант отчества Васильев, вместо Васильевич, тем самым противопоставляя себя, человека простого, Николаю Петровичу – барину, помещику. «Красная» рука – тоже немаловажная деталь, говорящая нам о том, что Базаров – человек труда. Во всем поведении Базарова, в том, как он говорит (лениво, спокойно), видна какая-то небрежность. Отвечает кратко, ведет себя несколько свысока («Тонкие губы чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку»). Вообще заметно, что Базаров немногословен, говорит только по делу, но вместе с тем речь его точна и образна: достаточно вспомнить, какой меткий эпитет дал он кучеру – «толстобородый». Внешность Евгения ничем примечательным не отличается: «Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум». Аркадий сразу предупреждает отца: «Ты с ним, пожалуйста, не церемонься. Он чудесный малый, такой простой – ты увидишь». Аркадий искренне рад возвращению домой, он взволнован, его обуревают радостные эмоции, но он словно стыдится своей «детской» радости, хочет выглядеть взрослым, ему не терпится «поскорее перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное».
По дороге домой Аркадий узнает много нового. Отец делится с ним своими заботами о хозяйстве. Не все хорошо, оказывается, в имении. Мужики «не платят оброка», у наемных работников «настоящего старания нету», «сбрую портят», приказчика пришлось сменить и взять нового – вольного, из мещан. Есть и печальные новости: скончалась нянюшка Аркадия, Егоровна. Аркадий восторженно прерывает рассказ отца:
Какой зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет, как в здешних краях! Да и небо здесь…
И вдруг сам себя обрывает на полуслове, бросив «косвенный взгляд назад». Назад – то есть на тарантас, в котором едет Базаров. Очевидно, Базарову не понравилась бы такая сентиментальность. Аркадий сдерживается перед другом, боится его осуждения. Он говорит и действует с оглядкой на Базарова. Николай Петрович отвечает: «…ты здесь родился, тебе все должно казаться здесь чем-то особенным». Но прежний восторг Аркадия сменяется прозаическим замечанием: «Ну, папаша, это все равно, где бы человек ни родился». Николай Петрович «посмотрел сбоку на сына», но ничего не ответил. Он чувствует, пока еще смутно, что в Аркадии произошли перемены.
Разговор через некоторое время возобновился. Николай Петрович, явно смущаясь, открывает сыну важное и деликатное обстоятельство. Он рассказывает об изменениях в своей жизни, о девушке… Николай Петрович переходит на французский, чтобы не поняли слуги. Он не решается даже назвать имя девушки, а Аркадий нарочито развязно спрашивает: «Фенечка?» За этой развязностью Аркадий, возможно, прячет и свое смущение, чувство неловкости. И в то же время он снисходительно улыбается отцу, не понимая, в чем отец извиняется. Аркадий чувствует в себе «тайное превосходство», осознает собственную развитость и свободу. Аркадий и Базаров – «выше всего этого» - то есть выше вопросов морали, которые мучают Николая Петровича.
Николай Петрович удивляется суждениям сына, «что-то кольнуло его в сердце». Да, Аркадий изменился, но отец деликатно и мудро смотрит на это «из-под пальцев руки».
Далее перед нами разворачивается грустный пейзаж: Николай Петрович и Аркадий проезжают через свои поля и леса (впрочем, лес пришлось продать: «деньги были нужны»). Вот что мы видим: небольшие леса, редкий и низкий кустарник, обрытые берега речки, крошечные пруды с худыми плотинами, деревеньки с низкими избенками, покривившиеся молотильные сарайчики, опустелые гумна, церкви с разоренными кладбищами, с отвалившейся штукатуркой или наклонившимися крестами. Все прилагательные раскрывают картину убогости и нищеты. А существительные с уменьшительно-ласкательными суффиксами вызывают чувство жалости. В описании жителей деревни и животных еще резче, выразительнее проступают приметы разорения: мужички встречались «обтерханные», коровы – «исхудалые», «словно обглоданные». От сурового, скорбного пейзажа «сердце Аркадия понемногу сжималось». Ведь это его родина, он не может остаться равнодушным при виде такой нищеты. Тургенев мастерски, в нескольких фразах обрисовал быт русской деревни пятидесятых годов девятнадцатого века. Читатель, как и Аркадий, невольно задается вопросом: «Нет, небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преобразования необходимы… но как их исполнить, как приступить?»
Но Аркадий молод. Жизнь и молодость берут свое. Ведь, как ни уныла картина природы, вокруг все-таки весна. «Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка», птицы весело пели, кричали, перебегая по кочкам. Аркадий глядел на все это, и сердце его понемногу смягчалось, тревога рассеивалась. Весна победила. Как ни печальна действительность, но трудно сопротивляться красоте, молодости, когда так хочется жить и радоваться жизни. «Он сбросил шинель и так весело, таким молоденьким мальчиком посмотрел на отца, что тот опять его обнял». Аркадий полон жизни: «что за чудный день сегодня!» Николай Петрович вспоминает строки Пушкина из «Евгения Онегина». Аркадий слушает отца с изумлением и сочувствием. Для него, очевидно, это кажется странным – слушать, как отец читает стихи. Неожиданно поэтические строки прерывает Базаров: «Аркадий! – раздался из тарантаса голос Базарова, - пришли мне спичку, нечем трубку раскурить». Из поэзии в прозу – таков резкий контраст, который провел еще одну незаметную, на первый взгляд, грань между молодым поколением и поколением отцов.
Аркадий тоже закурил – и это удивило Николая Петровича, «отроду не курившего». Но Николай Петрович - настолько мягкий, тактичный человек, что не желает обидеть сына замечанием, деликатно отворачивается. Он уже с первых страниц показывает себя исключительно интеллигентным человеком, старающимся избежать конфликтов, сгладить острые углы в отношениях.
Старики Базаровы, совсем не ждавшие сына, очень ему обрадовались. Он заявил отцу, что приехал на шесть недель, чтобы поработать, и попросил ему не мешать.
Евгений запирался в отцовском кабинете, а старики боялись дышать и ходили на цыпочках, чтобы не потревожить его.
Но вскоре одиночество надоело ему, Лихорадка работы сменилась тоскливой скукой и глухим беспокойством, и молодой человек начал искать общества: пил чай в гостиной, бродил по огороду с Василием Ивановичем и даже спрашивал об отце Алексее. Во Всех его движениях появилась какая-то усталость. что очень беспокоило отца.
Иногда Базаров отправлялся в деревню и разговаривал с мужиками, которые ответствовали с патриархально добродушной певучестью, а между собой посмеивались над ним и довольно грубо утверждали, что он ничего в их жизни не понимает. Наконец он нашел себе занятие: стал помогать отцу лечить крестьян. Василий Иванович был очень рад этому и с гордостью говорил, что сын его – самый замечательный врач из всех, кого он знал.
Однажды из соседней деревни привезли мужика, умирающего от тифа. Василий Иванович с сожалением сказал после осмотра, что ничем помочь уже не в силах, и действительно — больной умер, не доехав до дома.
Дня три спустя Евгений вошел к отцу в комнату и попросил у него адский камень, чтобы прижечь ранку. Оказалось, он порезал палец, помогая уездному врачу при
вскрытии того самого мужика, умершего от тифа. Прижигать было уже поздно, потому что поранился он еще утром и, возможно, уже заразился. С этого момента отец стал пристально наблюдать за сыном. Он не спал по ночам, и Арина Власьевна, которой он, разумеется, ничего не сказал, стала приставать к мужу, почему тот не спит.
На Третий день у Базарова пропал аппетит и начала болеть голова, его то бросало в жар, то знобило. Он сказал матери, что простудился, и вышел из комнаты.
Арина Власьевна занялась приготовлением чая из липового цвета, а Василий Иванович вышел в соседнюю комнату и молча схватился за волосы.
Евгений в этот день уже не вставал. Ему становилось все хуже и хуже. В доме установилась странная тишина, вокруг словно потемнело. С лица Василия Ивановича не сходило выражение изумления, Арина Власьевна начала сильно беспокоиться.
Послали в город за доктором. Базаров сказал отцу, что они оба отлично понимают, что он заражен и через несколько дней умрет. Отец пошатнулся, словно кто его по ногам ударил, и пролепетал, что это неправда и что Евгений всего лишь простудился. Базаров приподнял край рубахи и показал отцу выступившие на теле зловещие красные пятна, являвшиеся признакам и заражения.
Штаб-лекарь ответил, что вылечит его, но сын сказал, что родителям остается только молиться за него, и попросил отца послать нарочного к Одинцовой, чтобы передать ей, что он умирает и велел ей кланяться. Василий Иванович пообещал самолично написать письмо Одинцовой и, выйдя из комнаты, сказал жене, что сын умирает, и велел ей молиться.
Базаров, как мог, утешал родителей, но ему с каждым часом становилось хуже. У матери все валилось из рук, отец предлагал различные способы лечения. Тимофеич отправился к Одинцовой. Ночь прошла для больного тяжело, его мучил жестокий жар.
Утром Евгению стало легче. Он выпил чаю и попросил мать, чтобы та его причесала. Василий Иванович немного оживился: он решил, что кризис прошел и теперь дело пойдет на поправку. Однако перемена к лучшему продолжалась недолго, приступы болезни возобновились. Родители попросили у сына разрешения позвать к нему священника, но он считал, что спешить незачем. Вдруг послышался стук колес, и во двор въехала карета. Старик бросился на крыльцо. Ливрейный лакей отворил дверцу.
Из кареты вышла дама в черной мантилье и под черной вуалью. Она представилась Одинцовой и попросила провести ее к больному, сказав, что привезла с собой доктора. Василии Иванович схватил ее руку и судорожно прижал к своим губам. Арина Власьевна, ничего не понимая, выбежала из домика, упала к ногам приезжей и начала, как безумная, целовать ее платье. Опомнившись, отец провел врача в свой кабинет, где лежал Евгений, и сказал сыну, что приехала Анна Сергеевна. Базаров захотел ее увидеть, но сперва его осмотрел доктор.
Полчаса спустя Анна Сергеевна вошла в кабинет. Доктор успел шепнуть ей, что больной безнадежен. Женщина взглянула на Базарова и остановилась у двери, до того поразило ее его воспаленное и в то же время мертвенное лицо.
Она просто испугалась и в то же время осознала, что если бы она любила его, то почувствовала бы совсем не то. Евгений поблагодарил ее за то, что приехала, сказал, что она очень красивая и добрая, и попросил ее не подходить к нему близко, потому что болезнь очень заразна.
Анна Сергеевна тут же быстро подошла к нему и села на кресло возле дивана, на котором лежал больной. Он просил у нее прощения за все, попрощался с ней.
Потом он стал бредить, а когда она окликнула его, попросил, чтобы Одинцова его поцеловала. Анна Сергеевна приложилась губами к его лбу и тихо вышла. Она шепотом сказала Василию Ивановичу, что больной заснул.
Базарову уже не суждено было проснуться. К вечеру он впал в совершенное беспамятство, а на следующий день умер. Когда его соборовали, один глаз его открылся и на лице появилось выражение ужаса. Когда же он испустил последний вздох, в доме поднялось всеобщее стенание. Василий Иванович впал в исступление и стал роптать на Бога, но Арина Власьевна, вся в слезах, повисла у него на шее, и они вместе пали ниц.
Загрузка...
