Западные и восточные немцы. Немцы восточные и западные: есть ли отличия? Коллективная уборка урожая

Специально для сайта «Перспективы»

Вера Дубина

Дубина Вера Сергеевна – кандидат исторических наук, докторант Института этнологии и антропологии РАН.

Осенью 1989 года большая часть восточных немцев с энтузиазмом выступила за демократию и общенемецкое единство, сделав неминуемым падение социалистического режима. Тем более поразительно, что сегодня восточные земли продолжают жить особой жизнью внутри Германии, а их жители все еще не ощущают политического единения с западом страны. Наоборот, опросы последних лет показывают нарастающее разочарование в демократии и все большую ностальгию по определенным аспектам жизни в ГДР. Что же случилось за 20 лет после падения Берлинской стены?

Двадцать лет - тот порог, когда немцы оглядываются назад и стремятся подвести итоги процессу объединения. Накануне 9 ноября 2009 года все СМИ были полны личными воспоминаниями о слезах радости, пролитых с обеих сторон немецко-немецкой границы осенью 1989 года. Однако если тогда это событие сопровождалось эйфорией по обе стороны немецко-немецкой границы, то 20 лет спустя в рассказах о ГДР чуть ли не преобладали ностальгические ноты. Не только личные воспоминания восточных немцев о своем детстве, в котором «они не чувствовали себя такими уж идеологически задавленными», проникнуты этим чувством, но и аналитические статьи, рассматривающие, например, удачно функционировавшую систему технического образования ГДР . В любом крупном периодическом издании к статьям вроде «Счастливый момент демократии в Германии» в отношении один к двум примешивались статьи с более пессимистическими заголовками: «Почему большинство восточных немцев не воспринимают падение стены как счастливый момент их жизни?» или «Революция не вполне удалась» . Причины этого пессимизма многие исследователи видят в незавершенности объединения и асимметричной политике по отношению к двум частям Германии.

Осенью 1989 года большая часть восточных немцев выступила за демократию и за общенемецкое единство под лозунгами «Мы и есть народ» и «Мы - один народ», тем самым закрепив падение авторитарного режима СЕПГ (Социалистической единой партии Германии). В ходе репрезентативного опроса 1992 года более 30% восточных немцев заявило о своем активном участии в тогдашних демонстрациях протеста . Тем более поразительно, что сегодня, через 20 лет после «революции свеч», жители восточных земель все еще не ощущают политического единения с Западной Германией и не идентифицируют себя с ее демократическим режимом. Опросы последних лет показывают постоянно сокращающуюся поддержку местным населением демократии и все большее распространение позитивных оценок тех или иных аспектов жизни в ГДР. Так, если в 1990 году 88% восточных немцев высказывались в поддержку демократии, то в 2002 таковых набралось только 50% . В 2007 году почти две трети (61%) были недовольны конкретным осуществлением демократии в ФРГ . Относительное большинство (49%) оценивает опыт ГДР скорее позитивно, чем негативно и только 16% отклоняет подобные позитивные оценки .

Роль восточных немцев в общественно-политической жизни единой Германии весьма незначительна. Их членство в политических партиях сократилось с 5,1 в 1992 г. до 2,6 % в 2007 году . Об участии в гражданских инициативах в 2006 году заявила еще меньшая доля опрошенных - всего 0,9 % . Что же случилось за 20 лет после демократического прорыва осени 1989 года?

Многие политологи констатируют возникновение в Восточной Германии отдельной политической культуры, которая значительно отличается от политических ориентиров Германии Западной. В качестве причин этого феномена чаще всего называются, с одной стороны – влияние воспитания в ГДР (социализационная гипотеза), а с другой – экономическая ситуация в новой объединенной ФРГ (ситуационная гипотеза).

Еще одно объяснение восточногерманской «особости» предлагает социолог, научный сотрудник маннгеймского Центра социальной политики Кристофер Ставенов . В статье для журнала «Дойче архив» «Почему Германия все еще не объединилась? Возникновение особой политической культуры в восточных немецких землях» он проанализировал комплекс факторов, в силу которых восточная и западная части страны не стали подлинно единым целым даже спустя 20 лет после воссоединения. В первую очередь, по мнению Ставенова, особая восточногерманская идентичность есть продукт не сложившегося в ГДР особого менталитета, а мелкобуржуазной социальной структуры, сформировавшейся из-за постоянной утечки среднего класса и представителей высших слоев общества. Оттого в восточногерманских землях до сих пор недостает элитарного слоя, способного руководить переходом бывших земель ГДР к рыночному обществу и демократии. Во многих регионах Восточной Германии экономическая, общественная и культурная жизнь несет на себе отпечаток упадка. Большинство руководящих кадров – выходцы из западногерманских земель.

Индустрия Восточной Германии также находится в руках западногерманских или иностранных концернов. Безработица на востоке выше, а уровень жизни значительно ниже, чем в западной части страны. Вследствие этого большинство восточных немцев чувствуют себя людьми «второго сорта», что неотделимо от их особой идентичности, как и их постоянное обращение к воспоминаниям о ГДР.

Ментальное и социальное наследие ГДР и осень 1989 года .

ГДР обладала «двойной политической культурой», которая определялась различными политическими представлениями руководителей и руководимых . Политологи исходят в своих исследованиях из того, что господствовавшая в Восточной Германии реальная политическая культура имела мало общего с официальной идеологией . Социалистическая культура была принята обществом там, где она соединялась с давней традицией авторитарной политической культуры Германии, с ее классическими образцами подчинения высшей власти: послушанием, дисциплиной и готовностью к подчинению. Сохранению этой традиции способствовала характерная черта реальной политической культуры ГДР - типичный для эры Хониккера уход в частную жизнь. Граждане ГДР обустраивали себе свободное пространство в частной жизни в обмен на формальное выполнение политических требований и обязанностей. Следствием этого стало полное вытеснение индивидуума из общественно-политического процесса.

В результате модернизации общества кажущийся стабильным порядок к концу 1980-х годов зашатался. Личные контакты и западные средства массовой информации вовлекали восточных немцев в орбиту западной цивилизации. Открытость по отношению к Западу стала свойственна обществу ГДР начиная с поколения молодежи 60-х годов, которые, как и их западные ровесники, носили длинные волосы, слушали западную рок-музыку и стремились к свободному проявлению личности . Кроме того, с социально-экономической точки зрения ГДР была таким же современным индустриальным государством, что и Западная Германия с характерными для нее сильной социальной политикой, развитием образования, применением женского труда и либерализацией частной сферы. Следствием этой открытости стала смена ценностей и плюрализм форм частной жизни. В 1990 году постматериальные ценности (свобода и самореализация личности) в ГДР были так же распространены, как и в ФРГ . Эта смена ценностей подорвала застывшую социалистическую систему, которая была не в состоянии удовлетворить растущие потребности граждан ГДР в самореализации.

Благодаря этой конъюнктуре слабой оппозиции в ГДР удалось мобилизовать большую часть населения против режима. Разумеется, настаивает Ставенов, это было антагонистическое партнерство. На начальной стадии оппозиция стремилась к демократическому реформированию социализма, к некоему третьему пути между капитализмом и социализмом с демократическими элементами в основании . Большинство же граждан, напротив, с самого начала предпочитало скорейшее объединение с ФРГ и введение единой валюты.

События осени 1989 стали актом пробуждения гражданского общества , броском к «политической самоорганизации . На локальном и региональном уровне гражданские инициативы, рабочие группы и разного рода комиссии заполнили возникший сразу после революции властный вакуум . Немалая часть населения встала на защиту своих интересов и деятельно участвовала в решении общественных вопросов, таких как, например, лишение власти службы государственной безопасности. Это показало, что подданные, казалось бы полностью ушедшие в частную сферу, тоже могут повести себя как сознающие свои права граждане.

Только позже стали заметны ключевые слабости свежеиспеченного восточногерманского гражданского общества. Ему не хватало новой элиты, которая бы основывалась на широком базисе и была бы готова перенять власть. Хотя оппозиции, перешедшей постепенно в гражданское движение, удалось смести старый режим, она не располагала реалистичной концепцией дальнейшего развития. Туманные представления о реформированном социализме противоречили настроениям большей части населения ГДР. Кроме того, гражданское движение отличалось антиэтатизмом, что делало его еще более неспособным взять на себя ответственность и политическое руководство .

Эту слабость элиты Ставенов отчасти объясняет разделом Германии в результате Второй мировой войны, после которого у многих недовольных была возможность уехать из восточной зоны на запад. Так в результате эмиграции Восточная Германия потеряла городскую интеллигенцию и имущий средний класс. А именно эти социальные группы представляют собой естественный противовес государственному давлению и образуют во многих странах оплот гражданского общества. В бывшей ГДР возникла социальная стратификация, состоявшая исключительно из различных фракций низшего класса и одной избранной управленческой элиты . Это привело к тому, что после перемен 1989-90 гг. в ГДР, в отличие от Польши и Венгрии, не было заметно ни примет реструктуризации, ни всеобще признанных элит.

Экономический и социальный перелом после воссоединения Германии

ГДР, признают Ставенов и другие современные немецкие авторы, не просто так характеризовалась как «общество рабочих» - работа имела там огромную ценность и обеспечивала достойную социальную позицию . Переход от плановой экономики к рыночной обернулся для граждан ГДР переходом от «общества рабочих» к «обществу безработных». В Западной Германии становление демократической политической культуры происходило в свое время на базе экономического подъема. В бывшей же ГДР новый посткоммунистический порядок идентифицировался с массовым уничтожением старых, связанных с прежним режимом экономических структур, на месте которых не возникало ничего нового.

С 1990 по 2002 год число занятых на территории Восточной Германии сократилось с 8,6 до 6,1 млн . Несмотря на все социальные меры правительства, процент безработных на Востоке и к 2009 году остался по-прежнему в два раза выше, чем на Западе (14,2% против 7,1%) . Остановка предприятий и массовые увольнения стали для восточных немцев ключевой составляющей первых лет существования объединенной Германии и неотъемлемой частью их коллективной памяти.

В вопросе принятия новой политической системы подобный опыт играет далеко не последнюю роль. Безработица на Востоке – в отличие от западной части Германии – возникла в результате общественного перелома и воспринимается как его составная часть. Прежде личные трудовые заслуги выступали в качестве залога прогресса «социалистического общества» и обладали символическим капиталом в соответствии с этой важной ролью. Полезность для общества, высокий статус рабочего и уравнительная политика – эти социальные установки были в ГДР центральными. Исходя из них, потеря работы означает не только потерю стабильности и безопасности, но также и фундаментальную потерю собственной значимости.

После объединения население бывшей ГДР стало стремительно уменьшаться, и не только из-за падения рождаемости. Отсутствие перспективы в плане работы привело к массовой миграции восточных немцев в западную часть страны. Население восточных земель сократилось на 1,5 млн. человек, то есть примерно на 10% . Но демографический регресс был только одним аспектом неслыханного процесса «сморщивания», охватившего бывшую ГДР. Вот как охарактеризовал этот феномен профессор социологии Вольфганг Энглер: «Обеднение Восточной Германии представляет собой процесс неуклонного сокращения и предсказуемого результата – сокращение по всем параметрам. Население, города, фабрики, люди в их социальном масштабе – все уменьшается» . А учитывая огромное значение предприятий в общественной жизни ГДР, экономический слом и кризис посткоммунистического периода означали не только индустриальное, но также и культурное и социальное обеднение региона.

Процесс «сморщивания» Восточной Германии Ставенов предлагает рассматривать также и с точки зрения дефицита элиты на территории бывшей ГДР. Гражданское общество и оппозиционные элиты – если они вообще появились – были в 1990 году еще очень слабы. По этой причине отсутствовало и серьезное представительство интересов ГДР в процессе объединения . Потому шоковая терапия восточногерманской экономики, приведшая к сокращению государственных предприятий на 80-90%, была воспринята населением как давление извне.

Возникновение особой восточногерманской идентичности

Очевидная победа «Альянса для Германии» (48% членов этой организации – выходцы из ХДС и демократического фронта) на выборах в Народную палату в марте 1990 года показала, что большинство населения Восточной Германии желало после развала ГДР присоединения к ФРГ. И впоследствии более 90% граждан бывшей ГДР оценивали объединение как правильное решение . При этом восточные немцы не растворились в западногерманском обществе, а сохранили особую идентичность. Так, в 2008 году только 42% восточных немцев идентифицировали себя с гражданами объединенной Германии, тогда как 75% – с представителями Восточной Германии . Для проявления этой особой восточногерманской идентичности существует множество причин.

Объединение Германии носило асимметричный характер: это было не объединение двух стран, а вступление ГДР в федерацию земель Западной Германии. Этот принцип был одобрен избранными представителями народа обоих государств (Бундестагом и Народной палатой), заключившими на основании статьи 23 Основного закона ФРГ договор об объединении. При этом они сознательно отказались от возможности (также предоставлявшейся конституцией, статья 146) разработки новой конституции на основании решения народного референдума. Избранный путь позволил Западной Германии сохранить всю ее институциональную структуру в переходный период и осуществить быстрое объединение . Но это прагматичное решение легло тяжелым бременем на внутреннее единство Германии.

Необходимость приспосабливаться к западногерманским порядкам привела к тому, что уже вскоре после объединения бывшие граждане ГДР почувствовали себя «колонизированными» . Ожидалось, что восточные немцы быстро примут западные ценности, стиль жизни и работы, что в действительности соответствует колонизаторскому типу мышления.

Колонизация, считает Ставенов, выразилась прежде всего в девальвации многих аспектов жизни граждан бывшей ГДР. Делегитимация режима СЕПГ и последующая переоценка всех прежних стандартов в пользу принятия западногерманского образа жизни привели к «обделенности» восточных немцев внутри объединенной Германии. В отличие от других стран социалистического лагеря, где произошла смена только старой политической элиты, ГДР рассталась и с функциональной элитой (в экономике, в управлении, в системе образования – везде, где вступил в силу новый западногерманский квалификационный стандарт). С одной стороны, замена элит была призвана удалить балласт старого порядка, а с другой – повысить их эффективность и профессиональность. Поначалу население бывшей ГДР также находило это необходимым. Однако замена элит не ограничилась первыми годами после объединения, а продолжалась как минимум до 2003 года. Так, в конце 2003 года на территории бывшей ГДР 38% начальников низового звена (для сравнения: в 1997 году - 21%), 48% директоров предприятий (в 1997 году - 43%) и половина руководителей ведомств являлись выходцами из западногерманских земель .

Приватизация прежней «социалистической собственности» также усилила ощущение колонизации в бывшей ГДР. В результате приватизации только 5% этой собственности осталось у восточных немцев, 85% попало в руки западных немцев и 10% досталось иностранным гражданам. В связи с этим нельзя просто отмахнуться от оценок ученых левой ориентации из исследовательского центра Берлин–Брандербург, квалифицирующих Восточную Германию как «регион с капиталистической рыночной экономикой без собственного капитала и собственных капиталистов». Социолог Пауль Виндольф сумел показать, что некоторые области экономики Восточной Германии являются намного более «капиталистическими», чем социальная рыночная экономика Западной Германии. Большинство восточногерманских предприятий утратили свою технологическую и экономическую самостоятельность и функционируют как «сателлиты» нескольких западных концернов, во всем зависимые от хозяев . Геттингенский социолог Бертольд Фогель также оценивает ситуацию в Восточной Германии как продукт «зависимой экономики» .

Отмеченная асимметрия социальной и экономической ситуации в Германии, пережитый восточными немцами опыт колонизации объясняют, почему подавляющее большинство из них ощущают дискриминацию. С 1990 года более 80% восточных немцев при опросах регулярно называют себя «гражданами второго сорта», считая это следствием объединения. С середины 90-х годов даже долгосрочные прогнозы развития Германии предсказывают, что восточные земли и в перспективе останутся отстающими. Ответственность за это возлагается на западногерманские земли.

Таким образом, возникла особая восточногерманская идентичность, для которой важную роль играет сохранение дистанции по отношению к Западной Германии. При этом восточным немцам, чувствующим себя «гражданами второго сорта», может угрожать потеря самоуважения в рамках их социальной самоидентификации. В соответствии с теорией социальной идентичности Генри Тайфеля, население выводит свою социальную самооценку из сравнения с высшими по статусу социальными группами . Для восточных немцев такой высокостатусной группой являются западные немцы, принадлежность к которым для первых практически исключается. Поэтому восточные немцы формируют собственную идентичность, которая зиждется на позитивной оценке восточногерманских стереотипов, с одной стороны, и обесценивании западногерманской группы, с другой.

Именно на этом фоне происходят изменения в политической ориентации восточных немцев. Все более позитивная оценка жизни в ГДР, распространяющаяся негативная оценка демократии в ФРГ и в целом ослабление доверия к демократии в качестве образцовой формы правления могут рассматриваться как часть стратегии самоутверждения восточных немцев.

Обесценивание демократии в свою очередь блокирует развитие на Востоке активного гражданского общества, потенциал которого столь ярко проявился осенью 1989 года. Тогда восточные немцы показали бо льшую по сравнению с западными немцами готовность к протесту и активность в манифестационном движении. В последующие же годы участие жителей восточных земель в политической жизни оказалось весьма пассивным. Но чтобы повысить качество экономической и общественной трансформации в восточных землях, пассивного недовольства и даже протеста недостаточно. Необходимы еще деятельное участие самих восточных немцев в гражданских инициативах и способность брать на себя ответственность за политические решения, конструктивное участие в демократической исполнительной власти. Недостатки развития восточногерманских земель было бы неправильно приписывать только наследию ГДР. Авторитарная политическая культура ГДР сопровождалась прогрессивными тенденциями к изменению, породившими осень 1989 года. И сегодня, при всех негативных пророчествах социологов, современный восток страны отнюдь не вернулся к прежней практике ГДР, где граждане прятались от политики каждый в своей нише. Однако социальное наследие ГДР – прежде всего эмиграция среднего и высшего класса – мешает развитию демократического потенциала. На территории бывшей ГДР все еще не сформировалась новая элита, способная руководить ее развитием. Это еще больше усиливает общую асимметричность между двумя частями объединенной Германии.

Политическое размежевание восточных и западных земель превращает невыгодную для ГДР ситуацию в замкнутый круг проблем: восточногерманская бедность ведет к отказу от ответственности за изменения, что, в свою очередь, тормозит преодоление этой бедности. Усугубляют положение социальная слабость элит бывшей ГДР и стремление восточных немцев отгородиться от своих западных сограждан. Бывшая ГДР нуждается в предпринимательском духе – не только в бизнесе, но также и в социальной и политической сферах. Средний и высший класс, традиционно являющиеся носителями этого предпринимательского духа, после объединения покинули территорию ГДР, а старые социалистические элиты потеряли свой статус. Остается надеяться только на трансформацию сознания, которая даст восточным немцам личностей, способных эффективно действовать в новом экономическом и политическом контексте.

Примечания:

Bettina Westle, Sigrid Roßteutscher Politische Kulturen im vereinten Deutschland 1992, Umfrage-Studie, Datenehebung: EMNID, Bielefeld, Zentral-Archiv-Studiennr.: 2809.

Comparative national Election Project 1990 (CNEP) http://ww.cnep.ocs.ul.pt/content/02-data/docs_cnep_i_ii/grid_cnep_i_ii.asp ; Political Attitudes, Political participation and Voter Conduct in United Germany 2002, http://zacat.gesis.org/webview/index.jsp (24.8.2009)

Pressemeldung d. Bundesmin. f. Verkehr, Bau und Stadentwicklung (BMVBS), Nr. 159/2009.

Politische Kulturen im Geeinten Deutschland 1992, http://ees.nsd.uib.no/index.jsp?year=2003&module=download& module=download&country=DE; European Social Survey 2002/2003, http// ees.nsd.uib.no/index.jsp?year=2003&country=DE&module=documentation (24.8.2009).

Christoph Stawenow Warum ist Deutschland noch nicht zusammengewachsen? Zur Entstehung einer politischen Teilkultur in den neuen Bundesländern. In: Deutschlad Archiv. Zeitschrift für das vereinigte Deutschland. № 5, 2009. С. 781-787.

Ср. Ralf Rytlewski Soziale Kultur als politische Kultur. In: Dirk Berg-Schlosser, Jacob Schissler Polititsche Kultur in Deutschland. Opladen 1987, S.245f.

Wolfgang Bergem Tradition und Transformation, Opladen 1993, S.39.

Ср. Wolfgang Engler Die ostdeutschen. Kunde von einem verlorenen Land, Berlin 1999, S.307f, und Stefan Wolle Die heile Welt der Diktatur. Alltag und Herrschaft in der DDR 1971-1989, Berlin 1999, S. 180f.

Thomas Gensicke Die neuen Bundesbürger. Eine Transformation ohne Integration, Opladen 1998, S. 129f.

Anja C. Baukloh u.a. Was geschah mit den früheren Oppositionsgruppen der DDR? Transformation und Institutionalisierung politischer Bewegungen in Ostdeutschland, in: Wolfgang Schluchter (Hg.) Der Vereinigungsschock. Vergleichende Betrachtungen zehn Jahre danach, Weilerswist 2001. S.73ff.

Sigrid Meuschel Legitimation und Parteiherrschaft in der DDR. Zum Paradox von Stabilität und Revolution in der DDR, Frankfurt a.M. 1992, S. 326.

Ehrahrt Neubert Es kann anders werden. Opposition und Wiederstand in Thüringen 1945-1989, Berlin 2005. S.237.

Ehrahrt Neubert Geschichte der Opposition in der DDR 1949-1989, Berlin 1997. S.895.

Lothar Probst Ostdeutsche Bürgerbewegung und Perspektiven der Demokratie, Köln 1993, S. 151.

Rudolf Woderich Mentalitäten im Land der kleinen Leute. In: Michael Thomas Abbruch und Aufbruch. Sozialwissenschaften in Transformationsprozess, Berlin 1992, S.80.

Simone Bark, Dietrich Mühlberg, Arbeiter-Bilder und Klasseninszenierungen in der DDR. Zur Geschichte einer ambivalenten Beziehung, in: Peter Hübner u.a. (Hg.) Arbeiter im Staatssozialismus, Ideologischer Anschpruch und soziale Wirklichkeit, Köln 2005, S. 163-189.

Gunnar Winkler (Hg.) Sozialreport 2004. Daten und Fakten zur sozialen Lage in den neuen Bundesländern, Berlin 2004. S.169

Bundesagentur für Arbeit, Der Arbeits- und Ausbildungsmarkt in Deutschland. Monatsbericht März 2009, S.16.

Там же. С. 223.

Engler, Die Ostdeutschen als Avantgarde, S. 102.

Michael Vester Politische Kultur und soziale Wandel. Lebensweltliche und politische Mentalitäten vor und nach der deutschen Vereinigung, in: Die real-existierende postsozialistische Gesellschaft. Chancen und Hindernisse für eine demokratische politische Kultur. Hg. Landeszentrale für politische Bildung Branderburg. Berlin, 1994. S.40f.

Народная палата – парламент ГДР. Прим. переводчика.

Oskar Niedermayer, Bürger und Politik. Politische Orientierungen und Verhaltensweisen der Deutschen, Wiesbaden 2005. S. 105.

Reinhard Liebscher Sozialreport 2008, http://www.stz-ev.de/Publikationen/Sozialreport/SR_2008/SR2008.pdf , S.42 (5.8.2009)

Lepsius M. Reiner Die deutsche Vereinigung: Ergebnisse, Optionen und Entscheidungen, in: Schluchter (Прим. 14) S. 61f, Jürgen Kocka Vereinigungskrise. Zur Geschichte der Gegenwart, Göttingen 1995, S.137.

Michael Lukas Moeller/Hans-Joachim Maaz, DIE Einheit beginnt zu zweit. Ein deutsch-deutsches Zwiegespräch, Reinbek 1993, S.137.

Windolf, S. 410

Henri Tajfel/ John. C. Turner, The Social Identity Theory of Intergroup Behavior, in: Stephen Worchel/William G. Austin (eds.) Psychology of Intergroup Relations, Chicago 1986, S. 7-24.

Почему иммигранты предпочитают западные земли / Особые восточногерманские ценности? / Ритуал знакомства как символ происхождения.

Многие из тех, кто собирается переселиться в Германию, например, в качестве поздних переселенцев или еврейских иммигрантов, не хотели бы попасть в восточные земли Германии, то есть на территорию бывшей ГДР. Говорят, там к иностранцам отношение хуже, чем на западе страны, да и уровень жизни несколько ниже. А знают ли потенциальные переселенцы и иммигранты о том, что до сих пор между многими восточными и западными немцами существует невидимая стена отчуждения? Их различает не только уровень и образ жизни, но и менталитет. Так что переселенец из Восточной Европы может как раз на западе почувствовать себя не в своей тарелке, оказаться изолированным и одиноким.

Где девушки красивее?

Восточногерманская дача

"Знатокам давно известно, что девушки на востоке красивее, а мужчины лучше целуются. Что здешний народ быстрее соображает, да и вообще здесь все лучше, чем на западе", - пел популярный восточногерманский певец Кай Ниман (Kai Niemann). Разумеется, песня не пользуется популярностью на западе ФРГ, в то время как радиостанции на востоке Германии ее часто крутят. Но является ли этот факт проявлением восточногерманского самосознания? Или, скорее, это попытка убедить самих себя в наличии каких-то особых восточногерманских ценностей?

Если не принимать в расчет чувство собственного превосходства, которое довольно явно читается между строк этой песни, текст ее полон расхожих предрассудков о так называемых "осси" и "весси", на которых по-прежнему делятся жители объединенной Германии. "Осси", то есть жители бывшей ГДР, ленивы, боятся трудностей, они слишком эмоциональны и привыкли жить по команде. Такими видят их "весси", то есть западные немцы. В то же время на востоке Германии считается, что жители запада ФРГ не умеют показывать свои чувства, высокомерны, склонны к преувеличениям, что интересуют их исключительно деньги.

Стоит ли в такой ситуации удивляться тем недоразумениям, которые постоянно возникают между восточными и западными немцами? Вот лишь некоторые примеры:

Консультант из Западной Германии воспринимается надменным, высокомерным, если он не готов обсуждать на работе проблемы личной жизни.

Участница семинара из Восточной Германии удивляется, что ее западные коллеги, критикуя семинар, высказывают одни и те же упреки, вместо того, чтобы ограничиться еще не упомянутыми и важными для всех моментами.

Инженер из Восточной Германии, который хочет получить работу на западной фирме, практически ничего не говорит о своих способностях. И лишь в самом конце разговора с потенциальным работодателем выясняется, что он детально разбирается в важных компьютерных программах.

Сотрудницы с востока Германии часто бывают не уверены, касается ли критика со стороны западного шефа их работы или она направлена против них лично.

Молодая женщина из Западной Германии чувствует себя неуютно, поскольку восточный коллега постоянно касается ее руки при разговоре.

Все вместе друг против друга

Обложка книги

Например, существуют различные ритуалы знакомства. На западе принято сначала указать собеседнику на свой статус, поскольку это важнейший критерий, на основании которого вообще принимается решение, стоит ли продолжать разговор. На востоке знакомство начинается на личном уровне. Исходная информация о себе не содержит данных о социальном статусе. Сначала идет выяснение личной совместимости, после чего собеседники переходят к вопросам статуса. Это означает, что и восточная, и западная культура коммуникации придают большое значение обоим аспектам, но в разной последовательности. Сближение, дистанция, конфликт присутствуют в обоих случаях, но по-разному.

Олаф Георг Кляйн родился в Восточном Берлине в 1955 году, учился на факультетах евангелической теологии, психологии и на философском. Сегодня он - автор многочисленных публикаций и психолог-консультант. После объединения Германии тема взаимоотношений востока и запада играет в его консалтинговой деятельности все более важную роль.

Различия культурных наследий

В свое время Олаф Кляйн провел 6 месяцев в США, где ему бросились в глаза необычные отношения между американцами и англичанами. Различия культурных наследий являются источником недоразумений и взаимной неприязни, несмотря на то, что обе нации говорят на одном языке. Подобный феномен наблюдается сегодня между востоком и западом ФРГ.

"Как восточный немец я замечаю в общении с западными немцами постоянное присутствие конкурентной борьбы под девизом: "Все вместе друг против друга!" Люди постоянно начеку, постоянно ждут какого-то подвоха", отмечает он.

Переговоры, флирт, дискуссия или частный разговор... Когда "осси" вступают в контакт с "весси", у обоих нередко остается неприятный осадок от этого общения. Ощущение, будто что-то не так. Распространено убеждение, что общий язык подразумевает единые правила коммуникации. Но так ли это?

"Всем известно, восток это - восход, а запад - закат. С востока ветер свежее, чем с запада. Даже Мартин Лютер был "осси"! И вообще, на востоке все лучше, чем на западе", - вот как пел Кай Ниман.

На востоке и на западе время идет по-разному

Кляйн убежден: разница уровней доходов между востоком и западом Германии играет, скорее, второстепенную роль. Причина недоразумений в разной культуре общения. Поэтому для успешной коммуникации необходимо учитывать эти различия. И решающую роль играет не содержание, а формы коммуникации. Кроме того, нельзя забывать о мимике и жестах, сопровождающих слова.

Как долго следует смотреть в глаза собеседнику? Можно ли спонтанно коснуться его руки? В каком темпе следует вести беседу? "Для "весси"типично то, что они сразу берут быка за рога. Я не хочу сказать, что мы, восточные немцы, медленнее соображаем. Мы просто подходим ко всему спокойнее, взвешиваем каждое слово. Это, наверное, осталось еще со старых времен, когда нужно было все время держать ухо востро и думать о том, кто тебя слушает и кому доложит о том, что ты говорил",- отмечает психолог.

Восточные и западные немцы по-разному подходят к таким важным аспектам как дружба или время. Эти различия сложились под влиянием исторических факторов. После окончания Второй мировой войны развитие западной части сегодняшней ФРГ было ориентировано на Америку, в то время как культура общения на востоке Германии складывалась под влиянием восточно-европейских традиций.

Преимущества и недостатки

Но торопиться с выводами здесь не стоит, подчеркивает Олаф Георг Кляйн: "Преимущества и недостатки есть в каждой из этих культур. Поэтому совершенно бессмысленно было бы утверждать, что одна из них лучше, а другая хуже. К примеру, восточноевропейская культура коммуникации высоко ценит компромисс, в то время как западная культура склонна принимать решения, выгодные большинству. Поэтому в случае разногласий на востоке долгое время пытаются найти устраивающий всех компромисс, в то время как на западе дискуссия прекращается, как только становится ясно, что найдено решение, устраивающее большинство".

По мнению писателя, восточная культура общения избегает открытых конфликтов. То есть дискуссия долгое время ограничивается спектром вопросов, по которым у сторон нет серьезных разногласий. Затем осуществляется переход к конфликту, формулируется его суть, после чего дискуссия снова возвращается к достигнутому ранее консенсусу.

Такое обсуждение, при котором постоянно подчеркиваются общие взгляды на проблему, не приводит к эскалации конфликта. Западная культура коммуникации склонна провоцировать конфликт как путь к выяснению различных точек зрения. Подобное различие взглядов часто приводит обе стороны к взаимному раздражению и упрекам в непрофессионализме.

Понимание всех этих различий необходимо для успешного диалога между востоком и западом. Необходимо чутко прислушивается к реакции собеседника, контролировать не только слова, но мимику и жесты.

"Ты - другой, и это превосходно!", - пишет Олаф Георг Кляйн в своей книге и считает, что нужно стремиться не изменять друг друга, а учитывать различия в культурах общения.

Контекст

Где ты, единство?

"Народ - это мы!" С этим лозунгом сотни тысяч немцев осенью 1989 года выходили на демонстрации против коммунистического режима в ГДР. Но довольно быстро лозунг изменился и стал звучать: "Мы - один народ".

Даже спустя 22 года после объединения Германии между восточной и западной частями единой страны по-прежнему существуют значительные различия. "Осси" (как здесь называют население бывшей ГДР) и "весси" (жители западной части) во многом воспринимают друга друга как чужаков и слагают друг про друга небылицы. Правда, есть тема, которая их объединяет.

К годовщине германского единства, отмечаемого 3 октября, немецкий таблоид Bild привел результаты опроса. Поразительно, но выросшие в Восточной Германии чаще всего более открыты для Запада, нежели западные немцы для Востока, начинают свою статью журналисты из "Бильда". В опросе, который проводился с 28 сентября по 1 октября 2012 года, принимали участие 1005 граждан Восточной и Западной Германии.

Каждый пятый житель Западной Германии (21 процент) никогда не был на территории Восточной Германии. Из жителей Восточной Германии никогда не были на Западе всего 9 процентов. 67 процентов западных немцев могли бы сочетаться браком с выходцами из бывшей ГДР. Против — 17 процентов. Среди опрошенных восточных немцев 78 процентов могли заключить подобные браки, 11 процентов ответили отказом. Три четверти всех немцев (74 процента) видят причину в "различии менталитета" между населением старых и новых (т.е. бывшей ГДР) федеральных земель, выделяя при этом определенные качества, присущие "осси" и "весси".

36 процентов всех опрошенных типично западногерманским качеством считают "ориентированность на деньги", в качестве типичного свойства натуры восточных немцев — 17 процентов. "Бесцеремонность", судя по опросу, более свойственна западным немцам, по крайней мере так полагают 23 процента респондентов и только 17 процентов назвали такое поведение типичным для жителей восточных областей.

Зато вечно брюзжащими и "недовольными" чаще всего (37 процентов всех опрошенных) называют восточных немцев. И только 17 процентов уверены, что эта черта характера присуща их западным соседям. Чего уж тут говорить! "Зависимость от начальства", как считают 29 процентов опрошенных, свойственно скорее жителям бывшей ГДР, нежели немцам западных земель (12 процентов). И далее, в полном соответствии с клише: "зависть" — это непременное качество "осси". В этом уверены 30 процентов опрошенных, и только 13 процентов думают, что им обладают и западные немцы.

Что касается проблем современной политики, то в данном вопросе между восточными и западными немцами, похоже, практически нет разногласий. 64 процента респондентов, как на Востоке, так и на Западе, безразлично относятся к федеральному президенту Иоахиму Гауку (Joachim Gauck) и канцлеру Ангеле Меркель (Angela Merkel). Напомним, что оба, достигших высших государственных постов политиков, являются выходцами из Восточной Германии. Почти треть опрошенных "осси" (36 процентов) и почти столько же "весси" (37 процент) полагают, что служба безопасности экс-ГДР "Штази" (Stasi) "все еще продолжает оказывать влияние на общество". Противоположной точки зрения придерживается тоже почти равное количество опрошенных восточных и западных немцев. Точные данные на этот счет "Бильд" по какой-то причине не привел.

В первом же комментарии один из блоггеров риторически вопрошает: "Как насчет разницы в менталитете между жителями Шлезвиг-Гольштейна и Баварией?" Ирония вполне уместная, поскольку между лежащей на юге Баварией и северными землями Шлезвиг-Гольштейна тоже есть разница. У баварцев даже свой особый диалект немецкого языка — Bairisch, который наиболее далек от литературного немецкого языка (так называемый Standarddeutsch или Hochdeutsch). Есть и другие отличия в образе жизни, нелюбовь к "военизированным" пруссакам (Пруссия исконно поставляла мужчин в офицерский корпус Германии) и т. д. Представляется однако, что разница по принципу "север-юг" — в силу исторических причин — менее разительная, нежели между западом и востоком страны. Это в соседней Италии разительный контраст между промышленным Севером и аграрным Югом, а в Германии разделение произошло по другому географическому параметру.

"Подобной ерунды никогда не слышала, — возмущается анонимная блоггерша. — Каждый "весси" хочет знать все о восточных немцах, однако не имеет о них ни малейшего понятия". Еще один посетитель под ником Siegfried Bauer комментирует: "Большой международный путеводитель настойчиво предостерегает от посещения ГДР. Этим уже все, собственно говоря, и сказано".

Мимо советского гарнизона проходили многолюдные демонстрации и, идущие со свечами в руках люди, скандировали: "Горби! Горби!" Любовь к советскому лидеру, чуть позже за здорово живешь "подарившего" своих проверенных союзников своим новым западным друзьям, сменилась вскоре другим настроением. Осенью 1989 года в Дрездене, Берлине и Лейпциге впервые раздался, навеянный советской "перестройкой" лозунг Wir sind ein Volk ("Мы — народ"), из которого быстро родился Wir sind das Volk ("Мы — один народ"). Обе части Германии устремились к объединению. У каждой стороны находились свои резоны."Ориентированность на деньги", упомянутая в последнем опросе, действительно оказалась действенным стимулом для "весси". На территории бывшей ГДР они быстренько сварганили "Управление по опеке" — Treuhand, моментально превратившееся в крупнейшего в мире предпринимателя, контролирующего более девяти тысяч бывших государственных предприятий, примерно два миллиона гектаров земельных и двух миллионов гектаров лесных угодий.

Национальное или, как тогда говорили "народное", достояние на глазах уходило по бросовым рыночным ценам, превращая "осси" в немцев второго сорта. Восточные немцы не меньше алчных своих собратьев стремились к воссоединению двух половинок Германии. Автор этих строк, проживая в Германской Демократической Республике, с интересом расспрашивал побывавших в Западной Германии восточных немцев: "Скажите одним словом, что вас больше всего поразило за границей?"

МОСКВА, 4 дек — РИА Новости, Анна Михайлова. С падением Берлинской стены и объединением Восточной и Западной Германии казалось, что история ГДР закончилась. Однако даже спустя почти 30 лет жители бывшей Германской Демократической Республики ностальгируют по стране, которой больше нет. Они покупают в интернете товары тех лет, смотрят тематические передачи по телевидению и даже устраивают вечеринки в стиле ГДР. У этого явления есть официальный термин — "остальгия" (от немецкого Ost — восток).

Феномен тоски восточных немцев по прошлому стал предметом исследований. Корреспондент РИА Новости пообщалась с авторами таких книг, а также с восточными немцами и узнала, чего не хватает жителям бывшей ГДР в современной Германии.

Жили — не тужили

Воссоединение Германии после окончания холодной войны принято подавать как историю успеха. В первую очередь потому, что оно было бескровным. Несмотря на то что смена власти в 1989-1990 годах прошла мирно, для восточных немцев это означало глубокие потрясения и потери. С надеждами на лучшую жизнь на них обрушились безработица, неуверенность в завтрашнем дне, отсутствие внятного представительства в политической и общественной жизни страны и общее состояние потерянности, — рассказывает Томас Гроссбёльтинг, составитель-редактор книги "ГДР: миролюбивое государство, читающая страна, спортивная нация?".

"К новой жизни в объединенной Германии восточным жителям пришлось приспосабливаться, переучиваться. Нужно было страховать свою жизнь по-другому, иначе вести себя на рабочем месте, система образования стала другой. Людям не хватало социальной близости, отсутствовал привычный путь, по которому граждане ГДР шли с детства", — говорит эксперт.

Как западный немец, выросший в Вестфалии, Гроссбёльтинг долгое время воспринимал ГДР как совершенно чуждое образование. Для его поколения жизнь восточных немцев была источником домыслов и мифов, опровержение которым он и пытался найти, работая над книгой.

"Меня интересовали такие вопросы, как: было ли больше социальных гарантий у ГДР, была ли эмансипация женщин более прогрессивной, чем в ФРГ, почему спортсмены и спортсменки ГДР были такими успешными? Все эти вещи в 90-е годы были предметом дискуссий и споров, затрагивающих вопрос идентичности. Западногерманский взгляд был таков, что граждане ГДР были "освобождены", поэтому должны быть благодарны за это. Но параллельно возникла вот эта волна остальгии, когда жители той части Германии находили определенные качества и моменты в истории ГДР, которые они хотели бы отстоять и сохранить", — объясняет Гроссбёльтинг.

"Я — не немец, я — восточный немец"

Автор книги "Опыт восточных немцев после объединения Германии" Томас Абэ на книжной ярмарке Non/fiction

"Период трансформации был достаточно жесткий и болезненный. Каждый второй работник (то есть 50% трудоспособного населения) потерял свою работу. При этом восточные немцы не были никак представлены в обществе, ими управляла западногерманская элита. В бизнесе, экономике, политических ассоциациях, профсоюзах, университетах, науке, органах управлениях это были в основном западные немцы. У осси не было своего голоса", — говорит Абэ.

Спад эйфории от изобилия "западных" товаров и продуктов у восточных немцев начался довольно быстро, уже через два года после объединения страны. И в той или иной степени продолжается до сих пор, считает Абэ.

"В марте 1990-го был проведен опрос общественного мнения. Людей спросили: "Вы ощущаете себя немцами, восточными немцами или гражданами ГДР?" Две трети опрошенных тогда сказали: "Я — немец". Тот же вопрос мы задали восточным немцам в декабре 1992 года, то есть спустя два года после объединения. Результаты получились обратными. Две трети опрошенных ответили: "Я — восточный немец" и только одна треть: "Я — немец", — объясняет Томас Абэ.

"Моя ГДР — великолепная страна!"

Еще один выходец с "востока" — Михаэль Майен, специалист по теории коммуникации, профессор Мюнхенского университета имени Людвига и Максимилиана, добавляет, что осси испытывают ностальгию по временам, "когда никто не подвергал сомнениям их личные жизненные достижения". По его словам, одним из ключевых элементов остальгии стало пренебрежительное отношение западных немцев к тем, кто жил в ГДР, отчего последние ощущают потерю идентичности.

"У людей отняли возможность вспоминать собственное прошлое и позитивно или, по крайней мере, избирательно оценивать часть их жизни, проведенную в ГДР. Потому что "единая" немецкая общественность, СМИ, школа, музеи — все оценивают ГДР только как господство диктатуры. И поэтому практически каждому бывшему гэдээровцу приходится объяснять другим, чем он в те времена занимался — и почему. А западным немцам этого делать не нужно", — уверен Майен.

Это ощущение играет для многих восточных немцев важную роль. Среди прочего, родители не могут помочь своим взрослым детям сделать карьеру, что было возможно в бывшей Восточной Германии, считает Майен. Среди других утраченных ценностей ученый отмечает "социальные гарантии, отношения на работе, социальную справедливость и ощущение, что в центре внимания политиков находятся в первую очередь люди".

"Потеря статуса и необходимость оправдываться за свое прошлое сближает восточных немцев", — подтверждает Томас Абэ.

"Та стилистика, которая превалирует в современной Германии в отношении восточных немцев и ГДР, — несправедливая и односторонняя. Ученые говорят: в ГДР была диктатура. Но обычные восточные немцы мыслят другими категориями. Они говорят: "Я не могу представить, что было так плохо в то время. Моя ГДР была великолепная страна!" То же самое со Штази. Когда в Германии стали много писать о репрессиях этой правоохранительной системы, простые осси не хотели в это верить", — подчеркивает эксперт.

Примечательно, что вопрос идентификации остается актуальным и для молодого поколения восточных немцев, которые не застали ГДР. Согласно опросам последним лет, около 40% детей осси считают, что родина их родителей была более демократичным и справедливым государством, чем нынешняя Германия.