Основные течения общественной мысли при николае 1. Общественные движение при Николае I. Чаадаев и его «Философическое письмо»

Особенности и направления общественного движения 30 — 50-х годов ХIХв.:

Оно развивалось в условиях политической реакции (после поражения декабристов)
Революционное и правительственное направления окончательно разошлись
Его участники не имели возможности реализовать свои идеи на практике

Направления общественно-политической общественных движений при Николае 1 мысли этого периода:

Консервативное (лидер — граф С.С. Уваров)
Западники и славянофилы (идеологи Кавелин, Грановские, братья К. и И. Аксаковы, Ю. Самарин и др.)
Революционно-демократическое ~идеологи — А. Герцен, Н. Огарев, М. Петрашевский)

Кружки 20 — 30-х годов - Общественные движение при Николае I

Наиболее активно действовали студенческие кружки в московском университете. 1830г. В. Г. Белинский создал «литературное общество 11-го нумера» — критиковали общественно-политическую действительность. За драму «Дмитрий Калитин» Белинский исключен из университета.

Кружок братьев Критских (1826 -1827) - Общественные движение при Николае I

Состоял из 6 человек. Попытались положить прокламацию к памятнику Минина и Пожарского. Разгромлен властями.

Сунгуровское общество (1831г.) - Общественные движение при Николае I

Состояло из 26 человек. Н. П. Сургунов планировал подготовить вооруженное восстание, но было разгромлено властями.

Кружок Н. В. Станкевина (1831 — 1839гг) - Общественные движение при Николае I

Бакунин, Белинский, Боткин, Герцен. Они изучали философские системы Гегеля, Шеллинга.

Консервативное направление — Общественные движение при Николае I

Историк Погодин, филолог Шевырев, журналисты Греч и Булгарин. В середине 20-х годов они предложили концепцию самобытности России «Теория официальной народности". С.С. Уваров, ставший в 1833г. министром народного просвещения. Суть заключалась в том, что самодержавие, православие и народность — основы русской истории. Самодержавие — гарант нерушимости русского государства. Православие — основа духовной жизни народа. Народность -"единение" царя с народом, отсутствие социальных конфликтов.

Либеральное направление (мощное общественное движение при Николае I)

Славянофилы и западники

Славянофилы — течение общественной мысли появилось в 1840г. Идеологи — А.С. Хомяков, братья Киреевские, братья Аксаковы, Самарин.

Защита православия и народности — важнейшая характеристика российского общества
Народность (православие, община и национальный русский характер)
В России власть находится в гармонии с народом
Россия развивается ненасильственным путем
В России духовные ценности преобладают над материальными
Отрицательное отношение к преобразовательной деятельности Петра I
У России свой особенный от Европы путь развития
Крепостное право необходимо ликвидировать, сохраняя общину и патриархальный уклад жизни -> духовный уклад, не выступали против техники)
Для определения пути развития — создавать Земский собор
Отрицали революцию и радикальные реформы — постепенные преобразования, проводимые «сверху».

Западничество — Грановский, Кавелин, Анненков, Чичерин, Соловьев, Боткин, Белинский.

Идеи западничества:

Россия, развивающаяся страна отстает от Запада и сохраняет ряд национальных особенностей
Необходимо ликвидировать историческое отставание, воспринимая достижения и ценности Запада
Либеральные идеалы свободы личности, гражданского общества, установив конституционную монархию
Развивать рыночные отношения
Отмена крепостного права, передать землю за выкуп (главная мысль этого общественного движения при Николае 1).
Средство обновления России — реформы «сверху»- , предотвратить революцию
Возвеличивали деятельность Петра 1 для обновления России

Революционная демократия

Совмещение идеи западничества (свобода личности, гражданского права) и славянофильства (общинный строй, коллективизм и европейский социализм).

Цель движения — создание общества социализма.

Методы достижения цели — радикальные реформы или массовая революция. Теория «русского социализма» (народничество) Герцен, Чернышевский, Огарев, Добролюбов, Бакунин.

Достичь цели через сельскую общину с ее коллективизмом и самоуправлением
России необходимо миновать капитализм от крепостничества — к социализму
Избежать кровавой революции — через радикальные реформы «сверху»
Ликвидировать крепостничество, дать землю без выкупа, сохранив общину
Гражданские свободы и демократическое правление

Герцен издает в Лондоне «Колокол». Бакунин участвовал в европейской революции 1848 - 49гг. теоретик анархизма.

Петрашевцы — Петрашевский, Буташевич, Спешнев, Салтыков — Щедрин, Плещеев, Достоевский.

Они говорили об отмене крепостного права. В 1849г. кружок разгромлен.

Таким образом, к середине XIХ веке оформились течения оппозиционные правительству.

ЛЕКЦИЯ XVIII

(окончание)

Положение и развитие интеллигенции при Николае. – Значение катастрофы 14 декабря. – Два русла идей: французское и немецкое. – Упадок первого, развитие второго. – Шеллингианство в России. – «Мнемозина». – «Любомудры» и «Московский вестник». – «Московский телеграф» Полевого. – «Телескоп» Надеждина. – Чаадаев и закрытие «Телескопа». – Идеалисты 30-х годов. – Кружок Станкевича. – Бакунин и Белинский. – Эволюция Белинского. – «Отечественные записки» и «Современник». – «Москвитянин» и система «официальной народности». – Славянофилы и западники в 40-х годах. – Социализм и левое гегельянство. – Провинциальное общество в 40-х годах. – Раскол и сектантство при Николае.

Русское шеллингианство

Что касается положения интеллигенции в это время, то после 14 декабря 1825 г. интеллигентная среда, если под ней разуметь самостоятельно мыслящее общество, была чрезвычайно ослаблена. После беспощадной расправы с декабристами она потеряла почти весь свой цвет, срезанный суровой рукой победителя и отправленный в Сибирь. Независимо от ссылки провинившихся и прикосновенных, строгость наказания терроризировала и оставшихся; на время она заглушила всякие попытки свободного выражения своих мыслей и очень затрудняла сколько-нибудь широкое развитие интеллигенции в близком будущем.

«Тридцать лет тому назад, – писал Герцен в конце 50-х годов, – Россия будущего существовала исключительно между несколькими мальчиками, только что вышедшими из детства, а в них было наследие общечеловеческой науки и чисто народной Руси. Новая жизнь эта прозябала, как трава, пытающаяся расти на губах не простывшего кратера». Когда эти мальчики подросли, то это молодое поколение оказалось разделенным на те же два русла, по которым западные идеи проникали в Россию и прежде, начиная с Екатерины. И теперь явились, с одной стороны, лица, усвоившие себе главным образом идеи конца XVIII в., идеи французской революции, наследовавшие вместе с тем идеи декабристов, которые воспитывались в свое время на той же французской идеологии; с другой стороны, явились и последователи немецкой мысли, немецкого идеализма и послекантовской метафизики, которая проникала все глубже в русское мыслящее общество 20-х и 30-х годов. Теперь представители этого второго течения получили решительное преобладание над последователями первого. Это ярко выразилось и в тех университетских кружках, в которых группировалось молодое поколение 30-х годов. В конце Александрова царствования безусловно преобладали последователи французских политических идей, отразившихся в идеологии и практических планах и Пестеля, и Никиты Муравьева. Но и тогда уже наряду с ними начали формироваться кружки последователей немецкой философии – главным образом последователей философии Шеллинга. Шеллингианство начало проникать в Россию довольно рано. Уже в 1804 г. явился в Петербурге ревностный проповедник Шеллинговой философии – профессор Медицинской академии Велланский. Дело в том, что учение Шеллинга привлекало к себе современников с двух разных точек зрения. Шеллинг был представителем монистическо-идеалистической философии, и самой важной частью его учения была теория познания, которая стремилась свести к известному единству познающий дух и внешнюю природу. Шеллинг стремился примирить в своей теории познания объективность существования природы с возможностью умозрительного ее изучения. Отсюда произошла его система натурфилософии. Увлечение натурфилософией повело Шеллинга настолько далеко, что он, не будучи никогда естествоиспытателем и вращаясь всегда в сфере умозрительной философии, решился, однако, основать медицинский журнал.

Поэтому натурфилософией Шеллинга, а затем и вообще его системой стали интересоваться естествоиспытатели и медики, чем и объясняется тот факт, что и в Россию шеллингианство первоначально проникло через профессора Медицинской академии Велланского и профессора физики и минералогии Московского университета М.Г. Павлова.

Герцен в своем «Былом и думах» вспоминает, какое значение имел для тогдашних московских студентов Павлов, который читал свои лекций на первом курсе физико-математического факультета и сразу ставил перед студентами вопрос: «Ты хочешь знать природу, но что такое природа и что такое знать! « Таким образом, прежде чем читать физику, Павлов и на естественном факультете излагал теорию познания – и излагал ее по Шеллингу. Слушать же лекции Павлова ходили студенты всех факультетов.

Таким образом, шеллингианство первоначально стало распространяться в России через профессоров-естественников; но уже в 20-х и 30-х годах к ним присоединились проповедники шеллингианства с кафедр истории философии (Галич), теории литературы и эстетики (Давыдов, Надеждин) и т. д., и наряду с этим возникла проповедь шеллингианских идей и в литературе, где провозвестниками их явился сперва кружок московских «любомудров» двадцатых годов, образовавшийся около кн. В.Ф. Одоевского и Д.В. Веневитинова, которые в 1824 г. предприняли издание литературного сборника «Мнемозина» в четырех частях. В сборнике этом тогда же приняли участие Вильгельм Кюхельбекер (в качестве соредактора) и упомянутый только что профессор М.Г. Павлов. К этому кружку «любомудров» примыкали и будущие московские славянофилы братья Киреевские и Хомяков, которые, впрочем, тогда еще не были славянофилами, и Погодин с Шевыревым, которые в 1826 г. предприняли уже издание журнала «Московский вестник» со многими из «любомудров». Через Веневитинова и Кюхельбекера был привлечен к некоторому участию в изданиях «любомудров» и Пушкин.

«Мнемозина» была главным образом посвящена борьбе с поверхностными, с точки зрения «любомудров», идеями французской энциклопедической философии XVIII в. и стремилась проводить в умы читателей идеи немецкого идеализма.

Прямым продолжателем «Мнемозины» явился сперва журнал «Московский вестник», основанный в 1826 г. Погодиным и Шевыревым при участии, с одной стороны, тех же «любомудров» 20-х годов, из которых, впрочем, наиболее талантливый – Дмитрий Веневитинов – вскоре умер, а с другой – при участии Пушкина, вернувшегося из своей деревенской ссылки в столицы и недовольного журналом Н.А. Полевого «Московский телеграф», в котором он ранее участвовал по просьбе соиздателя «Телеграфа» кн. Вяземского. Несмотря, однако ж, на участие таких сил, «Московский вестник» просуществовал недолго; он не пошел, по-видимому, главным образом вследствие неопытности и неумелого, ведения дела главными редакторами этого журнала Погодиным и Шевыревым – молодыми тогда профессорами Московского университета.

Вслед за тем с 1831 г. главным органом шеллингианства в России явился журнал Н. И. Надеждина «Телескоп». Надеждин был также профессором Московского университета и читал в нем курс эстетики, всецело опиравшийся также на идеи философии Канта и Шеллинга.

Параллельно с этим органом довольно выдержанного философского направления издавался, как мы уже упоминали, в Москве же основанный еще в 1825 г. очень талантливым и разносторонним журналистом Н. А. Полевым – вначале при близком участии одного из «арзамасцев» – кн. П. А. Вяземского, – «Московский телеграф», журнал «энциклопедический», как характеризовали его сами издатели. Главным делом этого журнала являлась в то время проповедь романтизма и борьба с ложноклассическими взглядами, поддерживавшимися главным образом в старом «Вестнике Европы», находившемся тогда под редакцией проф. М.Т. Каченовского.

Хотя романтизм в Германии развивался в прямой связи с шеллингианством и хотя сам Полевой был не чужд шеллингианских идей, но, в сущности, он был профан в философии и вообще талантливый самоучка, за все бравшийся и чрезвычайно разбрасывавшийся в своей писательской и издательской деятельности. Поэтому ученые издатели «Московского вестника» и «Телескопа» считали себя вправе относиться к нему несколько свысока, что не мешало, однако же, его журналу пользоваться большим сочувствием широкой публики.

Собственно, и «Телескоп» Надеждина, и «Московский телеграф» Полевого были органами прогрессивной мысли и оба проводили в умы своих читателей идеи, господствовавшие тогда в современной Европе; но «Телеграф», как орган эклектический и гораздо более поверхностный, был в то же время и гораздо доступнее «Телескопа» для малоподготовленных читателей, «Телескоп» же являлся органом высшей, группировавшейся около университетов, интеллигенции. Немудрено поэтому, что цензурное ведомство, главным руководителем которого уже с 1832 г. в качестве товарища министра народного просвещения являлся Уваров, с особенным недоверием относилось именно к популярному журналу Полевого, который и был наконец закрыт по инициативе Уварова в 1833 г. К «Телескопу» Надеждина начальство относилось гораздо терпимее именно вследствие меньшей его доступности, и он продолжал благополучно издаваться до конца 1836 г., когда в нем появилось необычное по своей дерзкой прямолинейности знаменитое «Философическое письмо» П. Я. Чаадаева.

Чаадаев и его «Философическое письмо»

Автор этого письма – П. Я. Чаадаев – был весьма замечательной личностью и оставил крупный след в истории русской интеллигенции. Хотя деятельность его относится к 30-м и 40-м годам XIX в., но по своему возрасту и в особенности по своему воспитанию и связям он принадлежал, в сущности, к предшествовавшему поколению, сошедшему со сцены после 14 декабря 1825г. Он был – вместе с Пушкиным – случайно уцелевшим обломком этого поколения русской интеллигенции. Блестящий гвардейский офицер, аристократ по происхождению (он был родной внук историографа кн. М.М. Щербатова), воспитанный в тех же идеях конца XVIII в., в которых были воспитаны и другие его товарищи и сверстники, он, однако же, рано от них отбился и стал особняком в своем дальнейшем развитии. После известной истории в Семеновском полку, с донесением о которой он был послан в Лайбах к императору Александру, Чаадаев вышел в отставку, уединился, сосредоточился в себе и весь ушел в широко распространенный тогда по всей Европе мистицизм. Увлекаясь идеями мистицизма, погружаясь в изучение мистических книг Эккартсгаузена, Юнга-Штиллинга и т. п., глубоко проникнутых мистической стороной христианского учения (в его католической форме), Чаадаев внимательно и напряженно следил в то же время и за развитием германской идеалистической философии. Враждебно относясь к философской системе Гегеля, которая не согласовалась с христианским откровением, он с большою надеждою смотрел на развитие шеллинговой системы, которая, как он ясно видел уже в 1825 г., должна была прийти к попытке согласования выводов идеалистической философии с догматами христианской веры. И когда Шеллинг действительно пришел к этому во втором периоде своей деятельности, Чаадаев сделался ревностным его последователем, вполне сходясь в этом с одним из главных основателей позднейшей славянофильской доктрины Ив. Вас. Киреевским. У него была и другая точка прикосновения с позднейшими противниками его – славянофилами. Он, как и они, усматривая главное направляющее значение в развитии различных народностей в религиозной основе, находил коренную разницу в развитии Западной Европы и России. Но эта разница, по мнению Чаадаева, была отнюдь не в пользу России. В Западной Европе и именно в католицизме он видел мощного и верного хранителя начал христианства и христианской цивилизации; положение же и ход развития России представлялась ему в самом мрачном свете. Он считал Россию каким-то межеумком, не примкнувшим ни к Западу, ни к Востоку, не имеющим ни великих традиций, ни мощной религиозной основы в своем развитии. Спасение России он видел в скорейшем и возможно полном приобщении ее к религиозно-культурным началам западного мира и себя считал обязанным проводить эти идеи в сознание представителей современного русского общества. Кафедрой, с которой он проповедовал это учение, для него служили московские салоны 30-х годов; в печати же он не пытался выступать, не видя возможности ею пользоваться при тогдашних цензурных условиях. Его «Философическое письмо», принадлежащее к целой серии писем (теперь напечатанных, за исключением некоторых пропавших), не предназначалось для печати и было написано к частному лицу по частному случаю. Однако он читал эти письма своим знакомым, и Надеждин, издатель «Телескопа», выпросил их у него для печати. Но появление первого же из них произвело впечатление внезапно разорвавшейся бомбы.

Оно являлось самым резким и смелым протестом против той системы «официальной народности», которая незадолго перед тем была провозглашена правительством с легкой руки Уварова. В противоположность официальному прославлению русских исторических начал и русской действительности, вот как отзывался в напечатанном письме Чаадаев о нашей истории: «В самом начале у нас дикое варварство, потом грубое суеверие, затем жестокое, унизительное владычество завоевателей, владычество, следы которого в нашем образе жизни не изгладились совсем и доныне. Вот горестная история нашей юности. Мы совсем не имели возраста этой безмерной деятельности, этой поэтической игры нравственных сил народа. Эпоха нашей общественной жизни, соответствующая этому возрасту, наполняется существованием темным, бесцветным, без силы, без энергии.

Нет в памяти чарующих воспоминаний, нет сильных наставительных примеров в народных преданиях. Пробегите взором все века, нами прожитые, все пространство земли, нами занимаемое, – вы не найдете ни одного воспоминания, которое бы вас остановило, ни одного памятника, который бы высказал вам протекшее живо, сильно, картинно.

Мы живем в каком-то равнодушии ко всему, в самом тесном горизонте, без прошедшего и будущего...».

Какая-то странная судьба разобщила нас от всемирной жизни человечества, и, чтоб сравниться с другими народами, нам надо – по Чаадаеву – «переначать для себя снова все воспитание человеческого рода. Для этого перед нами – история народов и плод движения веков...».

Можно себе представить, какое впечатление могла произвести в то время подобная статья: «Телескоп» был закрыт, Надеждин сослан в Вологду, Чаадаев официально объявлен сумасшедшим.

Какое впечатление произвело это письмо Чаадаева на избранные умы молодого поколения, видно из воспоминаний Герцена в «Былом и думах», но таких избранных умов в то время было чрезвычайно немного, и, не говоря уж о провинции, где тогда находился Герцен, но и в столицах, особенно в Москве, письмо просто произвело впечатление скандала и вызвало всеобщий переполох. Даже и среди мыслящих людей большинство чувствовало себя оскорбленным тем тоном глубокого презрения, каким Чаадаев говорил о прошлом русской истории. Когда возбуждение несколько улеглось, начались пылкие споры в московских салонах, где противниками Чаадаева выступили его друзья Киреевский и Хомяков – будущие славянофилы. Через год Чаадаев написал – конечно, не для печати – свою «Апологию сумасшедшего», в которой проводил, в сущности, свои прежние взгляды, утверждая, однако, что никто больше его не любит свою родину, и доказывая, что глас народа далеко не всегда – глас Божий. Противники Чаадаева; Хомяков, Киреевский и др., будучи людьми порядочными, не считали возможным выступить против него в печати в тот момент, когда учение его было столь торжественно заклеймено властями предержащими и когда свободный обмен взглядов в этой области сделался вполне невозможным. Но этим обстоятельством не смутились прежние издатели «Московского вестника» Шевырев и Погодин, которые давно уже деятельно ухаживали за Уваровым и были очень не прочь извлечь для себя те выгоды, которые могли для них проистекать из совпадения их взглядов с правительственной точкой зрения, невзирая на то, что противник их был обречен на вынужденное молчание. Особенно была замечательна в этом отношении статья Шевырева, напечатанная в первой книжке «Москвитянина» Погодина за 1841 г., под заглавием «Взгляд русского на образование Европы». В этой статье резко противопоставляются друг другу мир западный и мир русский, причем впервые обстоятельно и резко изложена теория гниения и разложения западноевропейской культуры и Россия определенно предостерегается от всякого общения с этим больным организмом, который уподобляется человеку, одержимому «злым заразительным недугом, окруженным атмосферою опасного дыхания...». Вполне принимая уваровскую триединую формулу «православие, самодержавие и народность» как здоровую основу русской государственной жизни, автор статьи открыто становится под знамя правительства и заканчивает свою статью следующим возгласом: «Тремя коренными чувствами крепка наша Русь и верно наше будущее. Муж царского совета, которому вверены поколения образующиеся (т. е. Уваров), давно уже выразил их глубокою мыслью, и они положены в основу воспитания народа».

Сам граф Уваров, однако же, не считал отнюдь свою позицию совершенно прочной и превосходно сознавал наличность в русской интеллигенции живых, готовых на борьбу сил, теснить и давить которые он и считал главной своей задачей. В отчете о десятилетнем управлении своим министерством он писал (в 1843 г.): «Направление, данное вашим величеством министерству, и его тройственная формула должны были восстановить некоторым образом против него все, что носило еще отпечаток либеральных и мистических идей: либеральных – ибо министерство, провозглашая самодержавие, заявило твердое желание возвращаться прямым путем к русскому монархическому началу во всем его объеме, мистических – потому что выражение «православие» довольно ясно обнаружило стремление министерства ко всему положительному в отношении к предметам христианского верования и удаления от всех мечтательных призраков, слишком часто помрачавших чистоту священных преданий церкви. Наконец, и слово «народность» возбуждало в недоброжелателях чувство неприязненное за смелое утверждение, что министерство считало Россию возмужалою и достойною идти не позади, а по крайней мере рядом с прочими европейскими национальностями». И действительно, в русском обществе к этому времени – к началу 40-х годов – вполне сложилось новое западническое направление, которое вполне враждебно относилось к системе официальной народности, которое отрицало славянофильскую точку зрения, окончательно сложившуюся к этому времени, и которое вскоре сделалось, несмотря на стеснения и преследования, властителем дум молодого поколения. Но это направление, в отличие от Чаадаева, исходившего, как и славянофилы, из теологических оснований, основывалось на полном их отрицании. Чтобы проследить происхождение и судьбу этого направления, так же как и противоположного ему славянофильского направления, нам надо обратиться к истории тех университетских кружков 30-х годов, о которых мы уже упоминали и в которых заключалась тогда, по верному выражению Герцена, «Россия будущего».

Кружки Станкевича и Герцена

В начале 30-х годов в Московском университете мыслящее и стремящееся к умственному и нравственному развитию студенчество группировалось около двух центральных кружков – Станкевича и Герцена. Кружок Станкевича состоял из лиц, интересовавшихся главным образом вопросами этики и философии, и развивался под влиянием шеллингианских идей, проповедовавшихся профессорами Павловым, у которого Станкевич и жил, и Надеждиным. К кружку Станкевича принадлежали тогда, между прочим, Белинский – с одной стороны, Константин Аксаков – с другой. Впоследствии к ним примкнули: Бакунин, Боткин, Катков, Грановский (за границей), отчасти (через Аксакова) Юрий Самарин – все звезды первой величины в последующей истории русской интеллигенции.

Кружок Герцена состоял из лиц, стремившихся главным образом к разрешению политических и социальных проблем. К ним принадлежали Огарев, Сатин, Кетчер, Пассек и др. Самым блестящим лицом этого кружка был, конечно, сам Герцен, дружный и вполне единомышленный с детских лет с Огаревым. Этот кружок считал себя прямым наследником декабристов и через них идей французской философии и французской революции XVIII в. Из современных умственных европейских течений они увлекались в особенности социалистическими идеями Сен-Симона и его последователей.

Кружок Герцена рано распался или, точнее говоря, был раскассирован правительством. Члены его тотчас же по окончании курса в университете, после одной пирушки, на которой пелись революционные песни, были арестованы, просидели по нескольку месяцев под арестом и затем были разосланы в разные глухие губернии в ссылку. Сам Герцен время с 1833 по 1839 г. провел сперва в Перми и Вятке, потом во Владимире. Когда он вернулся в Москву, он застал в полном расцвете господство гегельянской философии в верхних слоях московской интеллигенции, и ему самому ничего не оставалось, как приняться за ее изучение и примкнуть к лицам, воспитавшимся в кружке Станкевича, который сам в это время умирал за границей двадцати семи лет от роду.

Критический монистический идеализм в новейшей западной философии идет от Канта и через Фихте переходит к Шеллингу; в России же ознакомление с германским идеализмом началось, как мы видели, с Шеллинга; знакомство с Кантом было распространено в начале XIX в. довольно мало. Но, принявшись вплотную за изучение германской философии, члены кружка Станкевича перешли и к Канту, увидев, что с ней необходимо более основательное знакомство как с первоисточником новейшей философской мысли.

В это время как раз к ним присоединился Бакунин, который получил свое образование дома, а потом в артиллерийском училище, но имел от природы необыкновенные способности к диалектическому мышлению и к философии вообще и еще в то время, когда был в корпусе, получил к ней интерес благодаря чтению статей Веневитинова и знакомству с курсом истории и теории словесности Лагарпа, в последних томах которого изложены системы Локка и Кондильяка. Когда Бакунин познакомился со Станкевичем, оба они заинтересовались Фихте и Кантом и принялись за изучение «Критики чистого разума». Но Кант их не особенно увлекал, и они гораздо с большим увлечением остановились на Фихте. Дело в том, что у Фихте кроме его знаменитой теории познания, составлявшей основу его философской системы, была другая сторона, более их привлекавшая. Фихте являлся одним из вождей германского возрождения; его участие в этом движении выражалось в том, что он популяризировал выводы идеалистической философии и, опираясь на идеи философии, подходил с ними к разрешению тогдашних германских мировых этических и политических вопросов.

Бакунин в особенности заинтересовался его нравственно-философскими сочинениями («О назначении человека», «О назначении ученых» и в особенности «Anweisung zum seligen Leben») и начал переводить эти сочинения Фихте на русский язык.

Виссарион Белинский

Увлечение Бакунина Фихте передалось и Белинскому, который начал свое знакомство с германской философией вместе со Станкевичем с Шеллинга.

Надо сказать, что Белинский не владел немецким языком и получил знакомство с германскими философами в словесной передаче своих друзей. В 1836 г. он перешел с Бакуниным от Шеллинга к Фихте. И статьи Белинского в «Телескопе», напечатанные в нем в 1836 г., носят отпечаток этого увлечения возвышенным идеализмом Фихте, ставившим себе главным образом нравственные задачи. Но от Фихте Бакунин и другие товарищи Белинского очень скоро перешли к Гегелю, и конец 30-х годов как раз является началом проникновения в Россию гегельянства.

Виссарион Григорьевич Белинский. Рисунок К. Горбунова, 1843

Начала гегельянской философии опять-таки были сообщены Белинскому его друзьями (Бакуниным и Катковым) в виде кратких выводов, и то обстоятельство, что Белинский лично не мог с нею знакомиться, сообщало его сведениям отрывочный и поверхностный характер. Сам Белинский, по отзывам всех, знавших его, был человеком в высшей степени одаренным тонкой философской организацией, но, к сожалению, не владея языками, мог усваивать отвлеченные положения германской философии только поверхностно. Это повело к превратному пониманию Гегеля. Бакунин тоже проштудировал Гегеля на первый раз довольно поверхностно, хотя и владел немецким языком совершенно свободно.

Очень важное для дальнейшего развития миросозерцания Белинского обстоятельство заключалось в неверно понятом положении гегелевой логики: «Все действительное – разумно».

В сущности говоря, Бакунин впервые заимствовал это положение из «Философии права» Гегеля, растолковав его по-своему; в логике же Гегеля эта фраза имела лишь то значение, что все, что существует в действительности, отражается в человеческом разуме и для нас существует в том виде, в каком мы все это воспринимаем через свой разум.

Между тем Белинский и Бакунин сделали отсюда тот вывод, что раз все действительное разумно, – значит, все существующее знает разумную цель.

Поэтому они – как и в Германии некоторые гегельянцы – стали рассматривать всю современную действительность с консервативной точки зрения, стали стремиться к оправданию всего существующего. И Белинский, как человек особенно склонный к крайним выводам и к быстрому их доведению до логического конца, прямо выступил с апологией существовавшего тогда в России социального и политического строя. Поэтому в его статьях конца 30-х годов (1838–1840) можно видеть изображение русской действительности, довольно близкое к тому изображению, какое мы находим у тогдашних официальных защитников правительства в их органе «Москвитянин», с которым впоследствии Белинский так горячо полемизировал.

Конечно, для Белинского такое увлечение не могло продолжаться долго, потому что он был человеком живым, чутким и благородным; он скоро заметил, в какой компании оказался он и его друзья и в какой тупик завело его упрощенное понимание гегелевской философии. Тем страстнее и резче отказался он от этого своего увлечения. Но, разочаровавшись в тех данных, которые он получил из гегелевской философии благодаря неправильному ее толкованию, он, вместо того чтобы лучше ее продумать, с азартом от нее отказался и ударился в другую крайность, именно: решил, что немецкая идеалистическая философия может только завести человека в тупик и что поэтому гораздо лучше обратиться к тем положительным социальным учениям, которые давала французская политическая литература того времени.

Этому как раз соответствовало его сближение с возвратившимся из ссылки Герценом. Это сближение сильно отразилось на направлении всей дальнейшей литературной деятельности Белинского, который как раз в это время перенес свою деятельность из Москвы в Петербург и основался в «Отечественных записках» Краевского.

Вскоре он узнал к тому же, что и друг его, М. А. Бакунин, уехавший в 1840 г. за границу и перед отъездом с ним поссорившийся, в Берлине при более глубоком изучении гегелевской философии не только освободился от искаженного ее понимания, но и отказался от правого консервативного крыла ее последователей и, примкнув к левому крылу гегельянцев, сделался одним из ярких представителей монистического материализма.

Дальнейшая литературная деятельность Белинского получила огромное значение в истории русской интеллигенции: журналы Белинского «Отечественные записки», а потом «Современник» сделались наиболее читаемыми журналами, и Белинский явился в 40-х годах настоящим властителем дум молодого поколения.

В этой его деятельности получили преобладание уже не идеи германской философии, а идеи тех социальных и политических доктрин, которые он при содействии Герцена и самостоятельно усвоил себе в то время из французской литературы.

Я не буду останавливаться подробно на деятельности Белинского, так как большинству из вас, я думаю, она хорошо известна, но укажу только, что миросозерцание Белинского в то время сделалось еще более ярко враждебным тогдашней системе официальной народности, которая выражалась «Москвитянином», издававшимся Погодиным при участии Шевырева в Москве.

Однако Белинскому пришлось иметь дело не только с погодинским «Москвитянином»; в середине 40-х годов выступили с определенной формулировкой своих взглядов и московские славянофилы, в числе которых были представители двух разных поколений: с одной стороны, примыкавшие к кружку «любомудров» 20-х годов братья Киреевские, Хомяков и Кошелев, с другой стороны – прежние товарищи самого Белинского, люди, входившие в кружок Станкевича или к нему примыкавшие, как Константин Аксаков и Юрий Самарин. Это все были люди чистые и вполне порядочные, выработавшие свою цельную и стройную систему, свою оригинальную историософию, которая, так же как чаадаевская, опиралась на теологические основы и, так же как чаадаевская, выдвигала на первый план и подчеркивала противоречия и несогласие в развитии двух разных миров современного человечества: западного – германо-романского и восточного – византийско-славянского, или греко-российского. Но, в прямую противоположность Чаадаеву, они крайне идеализировали весь ход развития русского славянского мира и относились совершенно отрицательно ко всей западноевропейской культуре.

По их представлению, православная вера и русский народ сохранили во всей чистоте начало древнего духовного христианства, а на Западе оно исказилось умствованиями католицизма, авторитетом пап и преобладанием материальной культуры над духовной. Последовательное развитие этих начал привело, по их мнению, логически сперва к протестантизму, а затем и к новейшему материализму и отрицанию откровения и истин христианской веры.

Идеализируя ход развития Русского государства и общества, славянофилы утверждали, что у нас и государство, и общество развивались будто бы на началах свободы, на господстве демократических общинных начал, тогда как на Западе государство и сложившиеся там формы общества развились на началах насилия, порабощения одних народов и классов другими, откуда возникло феодальное, аристократическое начало личного феодального землевладения и обезземеления масс.

В учении славянофилов были, конечно, точки соприкосновения с учениями школы официальной народности, но были и коренные различия, приводившие их к требованию полной свободы слова и вероисповедания и полной независимости от государства личного, общинного и церковного быта, что и было сформулировано впоследствии Константином Аксаковым в его записке императору Александру II, где он провозгласил известную славянофильскую политическую формулу: «Сила власти – царю, сила мнения – народу».

Несмотря на все это, Белинский столь же резко и страстно обрушивался на славянофилов, как и на представителей официальной народности; особенно после попытки первых (неудачной и кратковременной) взять под свою редакцию погодинский «Москвитянин» в 1845 г.

Относясь к славянофилам с полной нетерпимостью, Белинский порицал своих единомышленников – московских западников Грановского и Герцена – за их мягкое отношение к славянофилам и в особенности за согласие их давать свои статьи в славянофильские сборники. Сам Белинский решительно отрицал возможность такого соучастия и про себя говорил: «Я ж.д по натуре и с филистимлянином за одним столом есть не могу».

Цензурные условия в то время были таковы, что свои идеи западникам приходилось проводить между строк, а славянофилы, которые к этому не были склонны, так и не могли образовать своего сколько-нибудь постоянного органа в 40-х годах, так что дебаты, которые они вели, в значительной мере происходили или в частных домах, или в сборниках, которые выходили спорадически; так, «Московский сборник» славянофилов вышел в 1846 и 1847 гг. и повторился в 1852 г., но к этому времени положение печати сделалось таково, что всякое дальнейшее обсуждение политических и социальных вопросов сделалось невозможным. В этом отношении решительную роль сыграла революция 1848 г.

Раскольники и сектанты при Николае I

С воцарением императора Николая коренным образом изменилось отношение правительства к раскольникам и в особенности к сектантам. Положение некоторых сект значительно изменилось в неблагоприятную сторону уже в последние годы царствования Александра под влиянием тех обскурантских и изуверских течений в сфере духовного ведомства, выразителями которых явились в это время юрьевский архимандрит Фотий и находившийся под его влиянием петербургский митрополит Серафим.

Хотя положение самого Фотия с восшествием на престол Николая изменилось в неблагоприятную для него сторону и хотя молодой император не обнаруживал никакой симпатии к православному изуверству и обскурантизму, однако же он отнесся с самого же начала совершенно отрицательно и к расколу, который, с одной стороны, являлся в его глазах нарушением установленного порядка в церкви, а с другой – неизбежно должен был вызвать против себя репрессивные меры правительства своим противоправительственным характером. Именно с этой последней точки зрения правительство императора Николая и оценивало степень зловредности и опасности отдельных раскольничьих толков и сект. С первых же лет царствования Николая круто изменилось к худшему положение тех духовных христиан, духоборцев и молокан, которые были поселены в значительном числе при императоре Александре на «молочных водах» в Таврической губернии и которые, несомненно, пользовались защитой и покровительством Александра и против сурового действовавшего закона, и против нетерпимости окружающего православного населения, проявлявшейся во многих местах. При Николае духоборцы и молокане (как субботники, так и воскресники) сразу были отнесены к числу вреднейших сект вследствие их антигосударственных тенденций. Замечательно, что при первых же попытках классификации различных толков и сект (с 1837 г.) духоборцы и молокане наравне с хлыстами и скопцами были отнесены к числу вреднейших сект и значились даже в этом разряде на первом месте – впереди хлыстов и скопцов. Это и понятно, потому что, с одной стороны, хлысты и скопцы заслоняли себя от преследований церкви наружным выполнением всех православных обрядов, с другой стороны, они не только молились за царя, но и легко устанавливали дружественные отношения с агентами царской власти, обладая значительными материальными средствами и пользуясь чрезвычайной подкупностью полиции и представителей духовной власти. Наоборот, духоборцы и молокане, не шедшие часто ни на какие компромиссы, отличавшиеся чистотой и безупречностью нравственной жизни, принадлежавшие главным образом к крестьянству и представлявшие в своих поселениях как бы своего рода государство в государстве, вызвали в конце концов против себя ожесточенные преследования и гонения правительства, причем немалую роль сыграли и агенты учрежденного в 1826 г. III отделения собственной его величества канцелярий. Уже в 1826 г. император Николай высказал весьма определенный взгляд, что сектантов (по крайней мере, наиболее упорных и активных из них) следует вместо мирного поселения на «молочных водах» отдавать в солдаты на Кавказ, а неспособных к военной службе – ссылать в Сибирь на поселение. В первый колебательный период царствования правительство не решалось, однако, резко изменить положение дел, сложившееся при Александре, какою-либо общею мерою; но во втором периоде – к началу 40-х годов – пускаются в ход уже и общие меры: в 1839, 1840, 1841 гг. происходит полное уничтожение поселений духоборцев и молокан на «молочных водах», и они массами высылаются в Закавказье, а наиболее активные из них ссылаются в Сибирь и отдаются в солдаты. 21 мая 1841 г. издан был высочайший указ, в котором император Николай торжественно объявил, что он признает одною из величайших обязанностей своих, наложенных на него Провидением, охрану «ненарушимости прародительские православные веры» в своих верноподданных и потому возвещал целый ряд репрессивных мер против лиц, отпавших от православия, причем, между прочим, впервые упоминалось о том, что малолетние дети лиц, сосланных за религиозные преступления, будут устраиваться по особым устремлениям верховной власти.

Правительство убедилось к этому времени, что все частные репрессивные меры, принимавшиеся в изобилии против раскольников и сектантов, в конце концов не достигали цели и что, несмотря на многочисленные наружные присоединения к единоверию и даже прямо к православию многих раскольников, общее число раскольников и сектантов отнюдь не уменьшается и даже, наоборот, во многих местах растет, причем появляются все новые и новые секты. Поэтому решено было предпринять систематическое изучение раскола и сектантства на местах с целью установления затем наиболее рациональных и радикальных мер борьбы с ним. Изучение это, хотя и было облачено в самые конспиративные формы, поставлено было, однако же, довольно широко и основательно, причем в числе довольно многочисленного персонала образованных министерских чиновников, употребленных в дело, были такие лица, как Ю. Ф. Самарин (в Риге), И. С. Аксаков (в Ярославской губернии и на юге) и др., а в центре всего дела в Петербурге поставлен был отставной проф. Н.И. Надеждин, бывший до 1836 г. редактором «Телескопа» и после того перенесший ссылку в Вологду, а затем поступивший на службу в Министерство внутренних дел (при министре Л.А. Перовском). Материалы, собранные этими исследователями на местах, имеют, несомненно, большую ценность – по крайней мере, некоторые из них, – но, к сожалению, они мало подверглись обработке и еще меньше – опубликованию . По классификации, принятой правительством с 1842 г., раскольники и сектанты делились на вреднейших, вредных и менее вредных. Менее вредными считались поповцы, или приемлющие священство, – их число, по официальным ведомостям, было более значительно ввиду того, что они менее скрывались; вредными считались те беспоповцы (т. е. не приемлющие священства), которые признавали брак и молились за царя. По отношению к обеим этим группам правительство считало своею задачей не уничтожение их, а только борьбу с их распространением. Вреднейшими считались те беспоповцы, которые отрицали брак и отказывались молиться за царя и число которых, несомненно, в десятки и сотни раз превышало данные, представляемые в ведомостях, а затем все сектанты, начиная с молокан, духоборцев, иконоборцев, субботников, ж.довствующих и т. п. и кончая хлыстами разных категорий и скопцами. Число сектантов, отмечавшееся в ведомостях по отдельным губерниям единицами, десятками, редко сотнями и еще реже немногими тысячами, на самом деле считалось в некоторых губерниях, как я уже сказал, десятками и даже сотнями тысяч. В общем, вероятно, их было в России и в 40-х годах не менее миллиона душ. В сущности, хотя правительство в отношении этих «вреднейших», по его терминологии, сект ставило своей задачей полное их уничтожение, на самом деле преследования не вели к цели и число сектантов нимало не уменьшалось, а настроение их по отношению к правительству и агентам власти становилось все более и более враждебным. И это относится также и к раскольникам даже и тех толков, которые считались наименее вредными, и прежде всего к поповцам. При Екатерине поповцы получили возможность открыто устраивать и содержать собственные монастыри и скиты, в особенности в указанной самим правительством местности – по р. Иргизу в Саратовской губернии. Главным недостатком в своем быту они считали отсутствие у них собственных епископов, благодаря чему им приходилось пользоваться лишь услугами беглых попов и даже расстриг, т. е. лишенных сана православных священников, если эти последние соглашались принять старообрядчество. Правительство со времен митрополита Платона, пытавшегося добиться воссоединения раскольников при помощи единоверческих церквей, стремилось именно этим путем привлечь в лоно православной церкви старообрядцев-поповцев; но, не желая их раздражать и насиловать, оно смотрело сквозь пальцы и на беглых попов, которые в начале XIX в. чрезвычайно размножились. Николай Павлович не счел, однако же, возможным мириться со столь явным нарушением установленного порядка и стал энергически преследовать беглых попов. Тогда среди раскольников усилилось стремление добиться установления правильного рукоположения старообрядческих священников, для чего им необходимо было добыть себе настоящих старообрядческих архиереев. Сохранилось предание, что подобный совет (или намек) они получили от самого шефа жандармов Бенкендорфа; но когда им удалось наконец всякими правдами и неправдами добыть себе в Константинополе заштатного митрополита Амвросия и водворить его на кафедру с разрешения австрийского правительства в Белой Кринице, в Буковине (1847 г.), то русское правительство уже через год потребовало от австрийского (которое в то время выслушивало все требования императора Николая с особой почтительностью), чтобы Амвросий был немедленно устранен и выслан, причем оно добилось без труда и от константинопольского патриарха извержения Амвросия (ранее уже бывшего под судом) из сана. Однако Амвросий до своего удаления из Буковины успел посвятить нескольких епископов, которые могли теперь рукополагать священников для старообрядцев, не жалевших денег на содержание этой новой иерархии. Русское правительство ловило и заключало в монастырские тюрьмы и этих новых иерархов, и поставленных ими священников наравне с беглыми попами; но от этого только усиливалось в старообрядцах враждебное отношение к власти, и параллельно с фиктивными присоединениями наиболее слабых из них к единоверию и даже к православию наиболее упорные элементы присоединялись, наоборот, к более вредным, с точки зрения правительства, беспоповщинским толкам и сектам. Гонение на раскольников вызвало даже возникновение новых непримиримых сект, например, секты «странников», которая возводила в принцип и догмат отказ от паспортов и всякого повиновения начальству, на которое она смотрела как на антихристовых слуг. Таким образом, к концу царствования Николая, вследствие той упорной борьбы, которую правительство вело с раскольниками и сектантами, не только число тех и других отнюдь не уменьшилось, но и враждебное отношение их к органам власти и ко всякой государственности, несомненно, резко обострилось.

Число судебных дел и суровых судебных приговоров против раскольников всякого рода росло из года в год; по официальным данным, число ежегодно постановляемых судебных приговоров против раскольников в 1847–1852 гг. было уже свыше 500 в год, а число лиц, состоявших под судом за принадлежность к расколу, в это пятилетие достигло 26456.

Таким образом, пропасть между правительственной и народной идеологией росла и расширялась в течение этого царствования, пожалуй, еще в больших размерах, нежели пропасть между правительством и интеллигенцией того времени.

Следы их имеются в VIII томе «Истории Министерства внутренних дел» Н. Варадинова (СПб., 1863) и в известном исследовании Н. И. Надеждина о скопцах, представляющем большую библиографическую редкость. Срав. также «И. С. Аксаков в его письмах», т. П. М., 1888 (письма 1848–1851 гг.).

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Общественная жизнь России при Николае I , учитель истории и обществознания Кирилина Н.А. МОУ Опоченская СОШ Дубенского района Тульской области

Аннотация Презентация предназначена для проведения урока в 8 классе по теме «Общественная жизнь в России при Николае I . При подготовке презентации были использованы материалы Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия 2007г., тематические схемы по истории России (А.Ф. Кузьменко), Отечественная история в схемах и таблицах (В.В. Кириллов). Размер: 1,50 МБ. Количество слайдов: 20.

ЦЕЛИ УРОКА: Образовательные: познакомить учащихся со взглядами консерваторов и оппозиционным общественным мнением николаевской эпохи. Развивающие: развивать умения учащихся делать сравнительный анализ, решать проблемы, делать выводы, доказывать свою точку зрения, анализировать высказанную мысль оппонента. Воспитательные: воспитание личностной патриотической позиции по отношению к событиям прошлого.

ПЛАН: 1. Классификация общественных движений во второй четверти XIX века. 2. Теория официальной народности. 3. Кружки 20-40 - х гг. XIX века. 4. Славянофилы и западники. 5. Полемика славянофилов и западников. 6. Петрашевцы. Русский социализм.

Вопросы стоящие перед Россией во второй четверти XIX века Каково настоящее и будущее России? По какому пути в своем развитии должна идти Россия?

Общественное движение Основные идейные течения Консервативное Либерально- оппозиционное Революционно- социалистическое

Консервативное (самодержавно-охранительное) течение Теория официальной народности С.С. Уваров, Н.И. Греч, М.П. ПогодинФ.Ф. Булгарин, С.П. Шевырев, Н.В. Кукольник, М.П. Загоскин и другие Самодержавие Народность Православие

Проанализируйте текст Шевырев Степан Петрович (1806-1864) литературный критик, историк, поэт. Профессор Московского университета с 1837 года. Член Петербургской академии наук. «… Мы сохранили в себе чистыми три коренные чувства, в которых семя и залог нашему будущему развитию. Мы сохранили наше древнее чувство религиозное. Второе чувство, которым крепка Россия и обеспечено ее будущее благоденствие, есть чувство ее государственного единства, вынесенное нами также из всей нашей истории. Третье коренное чувство наше есть осознание нашей народности и уверенности в том, что всякое образование может у нас тогда только пустить прочный корень, когда усвоится нашим народным чувством и скажется народною мыслию и словом.»

Просветительские кружки 20-40-х годов Название кружка, место и годы существования Руководители Программа и деятельность Кружок братьев Критских, 1826-1827 гг., Москва Петр, Михаил, Василий Критские, всего 6 человек. Попытка продолжения декабристской идеологии и тактики. Пропаганда революционных идей среди студентов, чиновников, офицеров. Предпосылкой революционных преобразований должно стать цареубийство. Литературное общество 11-го нумера, 1830-1832 гг., Москва В.Г. Белинский Чтение и обсуждение литературных произведений. Обсуждение проблем российской действительности.

Революционные кружки Название кружка, место и годы существования Руководители Программа и деятельность Кружок Герцена и Огарева, 1831-1834 гг., Москва А.И. Герцен, Н.П.Огарев Н.М. Савин, М.И. Сазонов Изучали произведения французских просветителей. Следили за революционными событиями на Западе. Кружок петрашевцев, 1845-1849 гг., Петербург, Москва, Киев, Ростов М.П. Буташевич-Петрашевский, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин и другие Критика самодержавия и крепостничества. Пропаганда революционных идей через печать. Необходимость свержения самодержавия, введения демократических свобод.

Либерально-оппозиционное общественное течение Либеральное течение Славянофилы Западники

Славянофилы А.С.Хомяков И.С.Аксаков И.В.Киреевский Ю.Ф.Самарин

Западники С.М. Соловьев К.Д. Кавелин Т.Н. Грановский И.С. Тургенев

Идейные воззрения западников и славянофилов Различия 1. Взгляды на историческое развитие России. 2. Взгляды на государственный строй СХОДСТВА Необходимость изменений в российской действительности. Отмена крепостного права. Надежда на мирный и эволюционный характер преобразований под руководством верховной власти. Вера в возможность движения России к процветанию.

Анализ стихотворения Петру I . Могучий муж! Желал ты блага, Ты мысль великую питал, В тебе и сила и отвага И дух высокий обитал; Но истребляя зло в отчизне, Ты всю отчизну оскорбил; Гоня пороки русской жизни, Ты жизнь безжалостно давил… Вся Русь, вся жизнь ее доселе Тобою презрена была, И на твоем великом деле Печать проклятия легла. (К.С.Аксаков) Попытайтесь определить, к какому общественному лагерю принадлежал автор стихотворения. Приведите аргументы в пользу своей точки зрения.

Петрашевцы Кружок "петрашевцев" объединял интересующихся социальными учениями и их применением к преобразованию России. В этот кружок входили поэт А.Г. Майков, писатель Ф.М. Достоевский. О всей деятельности кружка систематически доносил вошедший в него провокатор Антонелли. 22 апреля 1849 г. начались аресты членов кружка, по поводу 122 человек начато следствие, вынесен приговор 28-ми, 21 были приговорены к смертной казни. Расстрел производился 22 декабря 1849 г. на Семеновской площади в Петербурге, в последний момент приговор был заменен ссылкой.

Русский социализм Герцена Лидерство в революционном переустройстве мира переходит к России, сохранившей много нетронутых, свежих сил. В то время, как в Европе возобладало стремление к обогащению, в России сохранилась община, обеспечивающая существование коллективных фор жизни и труда. Община та ячейка, на основе которой могло быть построено новое социалистическое общество. Русский крестьянин был коллективистом по инстинкту и это позволяло рассчитывать на то, что социалистическая идея будет положительно им воспринята и реализована на практике. На пути осуществления социалистического идеала стояли два серьезных препятствия: 1. «немецкая» монархия; 2. Патриархальный строй общины. Для преодоления этих препятствий необходима революция.

Работа с документом Определите, к какому общественному движению принадлежали авторы следующих высказываний. 1.«Сначала Россия находилась в состоянии дикого варварства, затем грубого невежества, потом свирепого и унизительного чужеземного владычества и, наконец, крепостничества… чтобы совершить движение вперед… главное уничтожить в русском раба». 2. «Прошедшее России было удивительно, её настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». 3. «Наша древность представляет нам пример и начало всего доброго… Западным людям приходится все прежнее отстранять как дурное и все хорошее в себе создавать; нам довольно воскресить, уяснить старое, привести его в сознание и в жизнь». 4. «В России необходимо сохранить общину и освободить личность распространить сельское и волостное самоуправление на города, государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли». 5. «Не без некоторой зависти смотрим … на Западную Европу. И есть чему позавидовать!»

Заключение Эпоха политической реакции при Николае I не была эпохой духовной спячки и застоя для русского общества. Напротив, во второй четверти XIX века основным центром интеллектуальной жизни России становится Москва. За внешней неспешностью и бытовой консервативностью второй столицы скрывался напряженный идейный поиск, ведущийся представителями «образованного меньшинства». Почти каждый день собирались «друзья» - «враги» западники и славянофилы, чтобы скреститься в очередном идейном споре. Разгром декабристских организаций существенно ослабил революционное движение в России, но оно не было полностью уничтожено. В эпоху правления Николая I возникает целый ряд объединений радикально настроенной молодежи, считавших себя наследниками идей и продолжателями дела декабристов. Как отмечал в своих воспоминаниях Б.Н.Чичерин, «спертая атмосфера замкнутого кружка, без сомнения, имеет свои невыгодные стороны; но что делать, когда людей не пускают на свежий воздух? Это были легкие, которыми в то время могла дышать сдавленная со всех сторон русская мысль».

Урок окончен Спасибо за работу

А. Особенности и направления общественного движения 30-50-х годов XIX в.

1. Общественное движение 30-50-х годов имело характерные особенности:

> оно развивалось в условиях политической реакции (после поражения декабристов);

> революционное и правительственное направления окончательно разошлись;

> его участники не имели возможности реализовать свои идеи на практике.

2. Можно выделить три направления общественно-политической мысли этого периода:

> консервативное (лидер - граф С. С. Уваров);

> западники и славянофилы (идеологи - К. Кавелин, Т. Грановский, братья К. и И. Аксаковы, Ю. Самарин и др.);

> революционно-демократическое (идеологи - А. Герцен, Н. Огарев, М. Петрашевский).

Б. Кружки 20-30-х годов

1. В условиях политической реакции, наступившей после разгрома восстания декабристов, новой формой общественной борьбы в России стало создание кружков передовой, в основном студенческой, молодежи. Наиболее активно действовали студенческие кружки в Московском университете. С ним связаны первые шаги антиправительственной деятельности В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. П. Огарева.

2. В 1830 г. около В. Г. Белинского, сына военного врача, сложился студенческий кружок «Литературное общество 11-го нумера», названный по номеру комнаты в университетском общежитии, где жил Белинский.

3. Большую популярность приобрел кружок Н. В. Станкевича, объединявший студенческую молодежь, интересующуюся философией и искусством. Члены кружка изучали философию Шеллинга, Канта, стремились использовать прогрессивные элементы немецкой идеалистической философии в разработке идей общественного развития России. Но взгляды Станкевича, как и его друзей, не выходили за рамки идеализма и либерализма. По его мнению, только распространение знаний может привести к освобождению народа от крепостной зависимости.

4. Другим центром передовой дворянской молодежи был кружок Герцена-Огарева. В 1826 г. Герцен и Огарев дали на Воробьевых горах в Москве клятву бороться с самодержавием за волю, за освобождение народа и остались верны ей до конца жизни. Кружок просуществовал недолго. Летом 1834 г. Герцен, Огарев, другие участники кружка были арестованы и высланы из Москвы. Некоторые члены кружка были отданы под надзор полиции.

В. Консервативное направление. Либеральное направление. Западники и славянофилы

1. После подавления восстания декабристов встает вопрос о дальнейших путях развития России. В решении этого вопроса намечаются основные линии размежевания общественных групп.

2. Либерально-оппозиционное направление в русской общественной мысли в России второй четверти XIX в. представляли два общественных течения: славянофилы и западники.

Славянофилы - представители либерально настроенной дворянской интеллигенции, выступали за принципиально отличный от западноевропейского путь развития России на основе ее мнимой самобытности (патриархальность, крестьянская община, православие). Славянофильство было оппозиционным течением в русской общественной мысли. Славянофилы выступали за отмену крепостного права, ратовали за развитие промышленности, торговли, просвещения, сурово критиковали существовавшую в России политическую систему, выступали за свободу слова и печати. Однако основной тезис славянофилов сводился к доказательству самобытного пути развития России, а точнее, к требованию «идти по этому пути». Они идеализировали такие «самобытные», по их мнению, учреждения, как крестьянская община и православная церковь. Они отрицательно относились к преобразовательной деятельности Петра I, но не потому, что хотели вернуться назад, к допетровским порядкам. Наоборот, они звали «идти вперед», но по истинному, «самобытному» пути, с которого «свернул» развитие России Петр I. Но поскольку, по их мнению, петровская европеизация России коснулась, к счастью, только верхушки общества - дворянства и власти, надо все внимание обратить на народ (крестьянство). Поэтому такое большое внимание славянофилы уделяли изучению быта и жизни «простого» народа, считая, что «он только и сохраняет в себе народные, истинные основы России, он только один не порвал связи с прошедшей Русью».

Славянофилы внесли существенный вклад в развитие русской культуры, оставив богатое наследие по вопросам философии, литературы, истории, богословия, экономики.

4. Западничество также возникло на рубеже 30-40-х годов XIX в. Западники противопоставляли себя славянофилам в спорах о путях развития России. Они считали, что Россия должна идти по тому же историческому пути, что и все западноевропейские страны, и критиковали теорию славянофилов о самобытном пути развития России. Они возвеличивали Петра I и рассматривали его деятельность как первую фазу обновления России, считали, что вторая фаза должна начаться проведением реформ сверху, которые избавят Россию от социальных потрясений. Хотя западники и отрицательно относились к крепостному праву и полицейским порядкам николаевского режима, они были убежденными противниками революционной ломки этих порядков. Их идеалом была конституционно-монархическая форма правления по западноевропейскому образцу, с определенными политическими гарантиями свободы слова, печати и др.

По своему социальному происхождению и положению большинство западников принадлежало к дворянам-помещикам и дворянской интеллигенции.

Г. Петрашевцы. Революционно-демократическое направление

1. На рубеже 30-40-х годов XIX в. складывается революционно-демократическое направление русской общественной мысли. Представителями этого направления являются В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, «левое крыло» кружка петрашевцев.

Гегелевский диалектический метод послужил Герцену в теоретическом обосновании неизбежности революционного преобразования феодально-абсолютистского строя в России. Это нашло отражение в своеобразной теории «русского социализма». Поражение революций 1848-1849 годов в Европе породило неверие Герцена в революционные возможности западноевропейских стран и привело его к выводу, что в будущем социализм утвердится вначале не в европейских странах, а в России. Для этого здесь есть необходимые предпосылки: крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея равного права всех на землю, мирское самоуправление и «коллективистское» сознание русского крестьянина. Теория «русского социализма» исходила из идеи «самобытного» пути развития России к социализму, минуя капитализм. При всей своей утопичности эта теория объективно выражала насущные задачи буржуазно-демократического преобразования России. Она была направлена на свержение крепостнического строя, ликвидацию помещичьего землевладения и последовательную демократизацию страны. В этом состоят ее революционный смысл и историческое значение «русского социализма».

Заметное место в освободительном движении 40-х годов занимает кружок петрашевцев. Его основал молодой одаренный чиновник Министерства иностранных дел М. В. Буташевич-Петрашевский, на квартире которого с зимы 1845 г. собиралась молодая интеллигенция: учителя, литераторы, мелкие чиновники, студенты старших курсов. С 1847 г. характер собраний стал существенно меняться: члены кружка перешли к обсуждению острых политических проблем, критиковали существующий строй, говорили о необходимости отмены крепостного права, свободы печати, введения в судопроизводство адвокатов и присяжных заседателей. Под влиянием революции 1848 г. в Европе особой популярностью у петрашевцев пользовались идеи утопического социализма. В марте-апреле 1849 г. петрашевцы приступили к оформлению тайной политической организации, готовились к печатанию прокламаций. Но деятельность кружка не получила развития.

В апреле 1949 г. петрашевцы были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. 21 человека приговорили к расстрелу, в их числе Петрашевского и Достоевского. В конце декабря 1849 г. на Семеновской площади Петербурга состоялась инсценировка смертной казни: был зачитан смертный приговор, на головы осужденных накинули белые колпаки, зазвучала барабанная дробь, но в последний момент подъехал флигель-адъютант с царским приказом об отмене смертной казни и замене ее ссылкой на каторгу.

Общественное движение

Несмотря на поражение восстания декабристов и ужесточение полицейского режима, оппозиционные настроения в обществе сохранялись. Однако возникавшие в конце 1820-х – начале 1830-х гг. политические организации (кружки Н. П. Сунгурова, братьев Критских) быстро раскрывались полицией. В связи с ужесточением полицейского режима при Николае общественная активность в большей степени выражалась не в форме политической деятельности, а в форме дискуссий по социально-философским вопросам, прежде всего по вопросу об особенностях исторического развития России и ее месте в мире. В спорах вокруг этого вопроса сформировалось два течения: западники (Т. Н. Грановский, К. Д. Кавелин, А. И. Герцен) и славянофилы (И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, И. С. и К. С. Аксаковы). При всех различиях между собой и те и другие выступали с критикой существовавшего в России строя (табл. 6.2).

Западники	Славянофилы
Оценка Петра I как прогрессивного правителя, сблизившего Россию с Европой	Оценка Петра I как деспота, нарушившего естественный ход развития страны
Признание европеизации недостаточной: «образованному обществу» следует распространять европейские ценности в народе путем просвещения	Протест против европеизации культуры: «образованному обществу» следует вернуться к исконно русским традициям, основанным на православии
Политический строй – конституционная монархия с парламентом по образцу западноевропейских стран	Политический строй – самодержавие с наличием сословно-представительного органа власти по образцу Земского собора в Московской Руси XVI-XVIIвв.

Впоследствии некоторые из западников (А. И. Герцен, В. Г. Белинский) пришли к мысли о том, что капиталистический порядок, господствующий на Западе, также имеет существенные недостатки, и перешли на социалистические позиции. Социалистическое, революционное направление в общественном движении России было также представлено кружком петрашевцев (по фамилии его основателя М. В. Буташевича-Петрашевского), возникшим в Петербурге в конце 1840-х гг. В 1849 г. участники кружка, в том числе известный в будущем писатель Ф. М. Достоевский, были арестованы и приговорены к смертной казни, которая затем была заменена пожизненной каторгой.

Здесь искали:

общественное движение при николае 1 кратко
общественное движение в годы правления николая 1 краткое содержание
общественное движение при николае 1