Математик и наставник Григория Перельмана Сергей Рукшин рассказал, в чем ошибки реформы российского образования
Учитель Григория Перельмана и Станислава Смирнова, двух лауреатов Филдсовской премии, педагог, воспитавший 90 призеров и победителей международных олимпиад по математике, профессор РГПУ им. Герцена, замдиректора по науке физмат лицея №239 Сергей Рукшин рассказал «Газете.Ru», за что он критикует реформу российского образования и почему российские ученые предпочитают работать брокерами в США, а не заниматься наукой на родине.
— Вы один из самых ярых критиков нынешней реформы образования. К этой критике прислушиваются?
— Без критики было бы намного хуже. Крылов когда-то написал: «А Васька слушает да ест». Критику слушают, иногда даже что-то удается сделать. Скажем, год назад я выступил на заседании Общественного совета Минобрнауки, где сообщил о том, что одна из сотрудниц министерства, начальник департамента общего образования Елена Низиенко, умудрялась несколько лет организовывать приписки к спискам победителей финалов всероссийских олимпиад. А эти приписки дают стобалльный ЕГЭ, а победителям — внеконкурсное поступление. Приписывали причем тех, кто вообще в олимпиадах не участвовал. В итоге эту чиновницу по-тихому убрали.
Сейчас я вхожу в рабочую группу двух советов — Общественного совета и Совета по науке Минобрнауки. Эта группа занимается реформой РАН, наша цель — хотя бы в форме подзаконных актов способствовать сохранению научных институтов и научных школ. Организационную структуру уже не спасти, но в этом академия сама виновата, надо было раньше думать о реформировании. Но научные институты, ведущие лаборатории надо спасать. Дмитрий Ливанов с нашими предложениями согласился, правда, неизвестно, будут ли они воплощены и в каком объеме.
— Почему вас не устраивает реформа образования?
— Я считаю, что 12 лет непрерывных реформ поставили наше образование на грань, за которой его уже не будет. Из системообразующего института нации, который формирует нас как граждан этой страны, оно превращается в услугу. Вместо специалиста, который социализирован в этой стране, мы даем бумажки недоученных бакалавров, которые знают реальную жизнь хуже, чем выпускники техникума много лет назад. Они воспринимают страну как место работы. А место работы в случае чего можно и поменять. Мы утрачиваем и содержание образования, и его социальную функцию.
Закон «Об образовании» «обсуждала» комиссия по развитию образования Общественной палаты, которую возглавляет один из идеологов реформы образования ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов. Он реформу придумывает, он же ее и одобряет — такое общественное обсуждение. Моя любимая цитата из «Теркина на том свете»: «Это вроде как машина скорой помощи идет: сама режет, сама давит, сама помощь подает».
Ужас наших реформ состоит не только в том, каковы они, но и в механизме принятия решений. Самый возмутительный пример, когда под покровом ночи, без объявления войны, в нарушение всех сроков был внесен закон о реформе РАН в Госдуму. Реформы образования проводились примерно так же. Только иногда создавалась иллюзия их общественного обсуждения. Реформы принимаются скрытно и без участия профессионалов. Помните недавний скандал про то, что РАН должна выдать свои планы по публикации статей на 2014–2016 годы? Фундаментальная научная работа не планируется. Как мой ученик Григорий Перельман должен был спрогнозировать, что докажет гипотезу Пуанкаре? Или наша отчетность вузов. Как можно судить о деятельности вуза по квадратным метрам и среднему баллу ЕГЭ поступающих?
— Я не соглашусь с вами. Судят не только по этим критериям. К тому же посыл мониторинга эффективности очень верный: закрыть вузы, которые не дают образования, а продают дипломы.
— Средний балл поступающих характеризует общественный престиж профессии и репутацию вуза, а не работу вуза. Еще один из критериев — зарабатываемые деньги. Это хорошо, когда вуз зарабатывает, но его основное дело — учить студентов. Популярность и реноме профессии создаются не вузом, а обществом. Вуз не должен отвечать за то, что на педагогические и инженерные специальности конкурс понижается. Это общество решает, нужны ли нам люди этих профессий. От наличия больших площадей и иностранных студентов вуз эффективнее не станет.
— В декабре должна быть принята концепция математического образования. Вы к ней как относитесь?
— Я плохо отношусь к подобной деятельности в принципе. Вместо того чтобы оглянуться и подвести итоги реформы, мы убегаем от анализа реальных проблем, формулируем новые лозунги. Нам надо понять, какое образование нужно стране, определить фундаментальное ядро школьного курса. Причем не отдельно по математике, а во взаимосвязи с физикой, химией, биологией, другими предметами. И только после выделения фундаментального ядра, отталкиваясь от него, нужно определять содержание математического образования, начиная со школы и дальше, вплоть до подготовки научных кадров.
В эту концепцию дважды академик Алексей Семенов, который стоит во главе разработчиков, напихал все, что можно было, с точки зрения его увлечений, хобби, освоенных грантов, бизнеса и так далее. Это и непомерно раздутый акцент на применении компьютеров, дистанционное обучение, электронные учебники и ресурсы — все то, на чем зиждется бизнес президента издательства «Просвещение» Александра Кондакова и его супруги. Компьютер — инструмент, его надо использовать. У нас никто не организовывал 30 лет назад курсы по освоению молотка, каждый его использовал в быту, как ему нужно: хирург и невропатолог — стучать по коленке, плотник — забивать гвозди. Так что в концепцию напихано много вредных вещей, которые будут отвлекать от содержательной роли математического образования. А первоочередная роль математического образования — это развитие мышления. Я достаточно успешно занимаюсь образованием уже 38 лет, все-таки единственный в мире педагог, воспитавший двух филдсовских лауреатов, и педагог, чьи ученики завоевали более 90 медалей международных олимпиад. Так что я в этом что-то понимаю.
Нам гораздо больше, чем трата денег на несвоевременную концепцию, помогло бы повышение стипендий аспирантам. Это унизительно: мой ученик едет в аспирантуру в США, где ему стипендии хватает, чтобы содержать семью, не отвлекаясь на дополнительные заработки от занятий наукой. У нас аспирантской стипендии не хватает на оплату общежития и проезд к месту работы.
— Разве нет вероятности, что электронные технологии позволят сделать процесс обучения легче и сфокусироваться на образовательных задачах?
— Легче и лучше — разные вещи. Есть предметы, где надо что-то выучить и освоить. В кулинарном деле можно сжечь пару десятков яичных белков с сахаром, но в итоге научиться печь безе. В математическом образовании конечный продукт — это мозг. Поэтому я не понимаю, что электронные носители и дистанционное обучение могут сделать такого, чего не сможет сделать человек с мелом и тряпкой у доски.
Надеюсь, что первое время эта концепция никак не повлияет на образование. Поколение педагогов, которые привыкли работать по-старому, будет продолжать так работать, и хорошо. Но опасности, заложенные в концепции, для будущего велики. Она опасна самим фактом своего существования.
— А как на практике повлияет эта концепция на преподавание математики?
— Петербургские журналисты мне часто возражают, что у нас в городе ничего к худшему не изменилось. Тогда я им предлагаю посмотреть на страну. Наш 239-й лицей, может быть, пока не тронут. И 57-я школа в Москве. Хотя, возможно, с нас тоже начнут требовать все, что прописано в законе, вроде использования электронных учебников. Меня в этой концепции пугает отсутствие воздействия личности учителя, а это снижает социализацию наших школьников и студентов. Отсутствие личностного воздействия не воспитает гражданина страны, а меня волнует, что будет с этой страной.
Наверняка какой-нибудь сумасшедший заведующий РОНО будет требовать от сельской школы внедрения электронного документооборота. Ведь сейчас как: думали, электронный журнал введут вместо бумажного, так нет — оставили оба. Мы все больше формализуем профессию учителя, поэтому рано или поздно от всех начнут требовать отчетности. Это бомба, заложенная в будущее. Хорошо, если эта концепция останется болтологическим документом, как говорится, строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения. Но беда в том, что там заложены финансовые интересы определенных кругов. Гранты пойдут не на повышение зарплаты учителям, а на развитие электронных ресурсов. Сейчас было бы актуальнее принести пользу образованию прямым вливанием денег. Я не говорю, что деньги все определяют.
Повысь мне зарплату в школе в десять раз, я лучше работать там не стану. Да и большинство людей, потому что там многие работают за идею. Вот если бы мне повысили мою зарплату в вузе в пять раз, наукой я бы стал заниматься лучше. А профессия учителя все-таки не та, куда идут за большими деньгами.
— Что же нужно делать, на ваш взгляд?
— Еще в 2010 году президент дал поручение создать в федеральных округах и при ведущих вузах сеть лицеев, таких как специализированные школы-интернаты при МГУ, СПбГУ. Чтобы талантливый школьник мог получить математическое образование, не уезжая навеки с Камчатки в Москву, а видясь со своими родителями на каникулах, а иногда и на выходных. Эта инициатива заглохла.
— При вузах создаются же...
— Вы опять говорите о Москве, которой хватает хороших школ. Математическое образование для какой-нибудь школы №57 ни в какой концепции не нуждается, потому что у них такие условия, что они могут игнорировать любые глупости, которые будут твориться вокруг. Но давайте подумаем о России. Ломоносовых больше не будет. Очень тяжело семье из региона отправлять ребенка на учебу в лицей в Москву и содержать его там. Лицеев в федеральных округах нет, а никакие лицеи при Высшей школе экономики их не заменят.
— Как вы жестко. Вы критикуете то, что еще только начало работать.
— А по-другому невозможно. Предупреждать надо громко, потому что глупости обычно делаются тихо и необдуманно. Ярослав Кузьминов не построил ни одной образовательной системы, кроме своей Высшей школы экономики. Да и то с великим экономистом Ясиным, Шохиным и с финансированием Минобрнауки и Минфина. Он ничего не понимает в среднем образовании. Или мой коллега по матмеху ЛГУ Андрей Фурсенко, который всю жизнь занимался наукой, но не имел никакого опыта в среднем образовании, реформу которого проводил. Я создал в своей жизни несколько образовательных систем и консультировал их создание. От частной начальной школы до ведущего в стране математического центра образования одаренных школьников. Я могу предъявить результаты моей работы, а пусть реформаторы покажут свои.
— Вы считаете, что личность педагога важна для ученика. Но бывают ведь и такие учителя, которые не являются выдающимися педагогами.
— Мы совершенно неправильно оцениваем понятие «выдающийся педагог». По нынешней системе аттестации учителей, чтобы получить высшую категорию, учитель должен писать научные статьи, участвовать в конференциях, предъявлять победы учеников на олимпиадах. Последнее, кстати, не задача учителя, это задача дополнительного образования — кружков и факультативов. Задача учителя — учить. В школе на окраине города идет урок русского языка, в классе половина учеников — дети мигрантов. Некоторые с нуля начинают учить русский. И если учительница научит этих детей общаться на русском языке, ценить его и научит их культуре поведения в нашей среде, то это уже великое достижение. И это гораздо важнее, чем если бы эта учительница писала научные статьи и ездила по конференциям.
У нас так мало великих учителей, потому что учителям приходится работать в скотских условиях. Вслед бумажной отчетности и бумажной аттестации рано или поздно последует «бумажная работа». У них есть конкретные задачи — воспитание, социализация и обучение. Учитель делает это, тратя душевные силы. Сейчас же получается ситуация, когда мы детей должны учить по инструкции. Хороших учителей было бы больше, если бы они работали в других условиях.
Великих учителей как раз не тронут, поскольку они приносят золотые яйца, которыми хвастаются в отчетах руководители РОНО. Даже в каком-нибудь маленьком городе лучшего учителя не тронут, закроют глаза на его репетиторство, потому что он детей начальников учит. Но для того, чтобы выросли эти великие учителя, и молодых не надо трогать. Они должны получить условия, которые бы их стимулировали. Знаете, был в 1990-е годы замечательный эффект: денег учителям не платили, но при этом руки не связывали. И в то время родилось столько замечательных учительских инициатив, потому что не было никакой формальности отчетности. Мы тебе мало платим, но не мешаем работать. А теперь стали платить регулярно, при этом достойно платить не стали, но зато стали связывать руки.
— Насколько изменились дети, которых вы учите, по сравнению с 1970–1990-ми годами?
— То, что современная молодежь хуже предыдущих поколений, говорят всегда. Но дети, правда, серьезно изменились, причем в худшую для обучения сторону. Во-первых, это клиповое сознание. У меня студенты теряют нить лекции, логические связки за 2,5–3 минуты. Из-за этого они не в силах что-то выучить. То есть их можно механически научить дифференцировать, а вот развить мышление — уже нет. Математика — это единственный предмет, который профессионально направлен на развитие мозга путем решения задач. Так вот школа превратилась в свалку формул и рецептов решения задач. Месяц решаешь квадратное уравнение, вызубриваешь формулу. Еще у студентов резко изменилась мотивация. Сейчас для многих обучение — это не средство получить профессию, образование, а средство получить корочки, с которыми они будут больше зарабатывать.
У детей очень плохо с памятью — из-за воплей идиотов о том, что дети перегружены, с них перестали спрашивать в школе. Раньше в гимназиях учили латынь и греческий. А в церковно-приходских школах — молитвы и Евангелие. Для чего? Чтобы память тренировать.
Еще у детей повышенный инфантилизм. Могу продемонстрировать объяснительную записку от студента: «Я систематически не делаю домашние задания по математическому анализу по причине того, что поздно возвращаюсь с работы и не успеваю выполнить домашнее задание к утру. Потому что ночью я либо отдыхаю, либо занят другими делами». Посмотрите на это? А вы говорите, что я нещадно критикую. Я доказал, что я педагогически успешен, несмотря на то что мне мешали много лет. Да и сейчас не всегда приятно, между прочим, ректору иметь в университете или директору лицея, моему бывшему ученику, такого педагога, который оспаривает мнение министерства. И не важно, что при этом вся работа делается успешно. Один народный учитель, приближенный к нашему руководству комитетом по образованию, говорит мне: «Как вы смеете выступать на Общественном совете и оспаривать мнение министерства?» Как смею? Кто-то же должен. Моя карьера — ни научная, ни должностная — из-за этого не сложилась. Поэтому, пока есть возможность говорить, я буду это делать. Мне дорога эта страна, но мне не нравится государство, которое развалило образование и науку. Но отделять себя от того, что творится в этой стране и в этом государстве, я не могу.
— Как много ваших учеников уехало на Запад?
— Талантливые уезжают очень часто. Мой второй филдсовский лауреат Стас Смирнов работает в Швейцарии. Программы мегагрантов не вернут никого. Он сюда приезжает на четыре месяца в году, распределяет деньги по своей лаборатории в России. Но он не сможет создать образовательную систему, научную школу для страны. Этим летом два сильнейших выпускника — Влад Волков, у которого две медали международных олимпиад, и Роман Бойкий, у которого одно золото, — должны были поступать в аспирантуру. Рома, узнав об условиях работы и обучения здесь, уехал за границу. Влад остался, за что ему спасибо. Из предыдущего выпуска лучший студент поступил в аспирантуру и у нас, и за границей, в итоге здесь бросил. Еще один защитился здесь и уехал в Сингапур, где у него есть возможность заниматься наукой и ездить по конференциям. Другое дело, что мне удается некоторым внушить, что аспирантуру надо закончить здесь, потому что все еще у нас обучение лучше, я могу направить их к конкретным выдающимся профессорам. У меня был один блестящий кружок, выпуск 1991 года. Этот кружок завоевал под десяток медалей международных олимпиад. Так вот из семи сильнейших ребят из этого кружка в России не осталось ни одного. Большая часть из них бросили заниматься математикой. Потому что финансовым аналитикам с Уолл-стрит платят больше.
Занятия математикой — это тяжелый умственный труд. Изматывающий мозг. Подумайте о Перельмане, когда он бросил все, что делал. Потому что за девять лет мозг оказался выжат, как губка.
К примеру, ребенок лежит в реанимации и родители не знают, выживет он или нет. Для математика задача, над которой он работает, — это тот же ребенок. Поэтому мои выпускники и пошли в финансовые аналитики: платят лучше, а закрыв дверь кабинета, они свои задачи оставляют на работе.
Профессионального математика задачи преследуют сутками, месяцами и годами. Разумеется, этим трудом хочется заниматься в пригодных для этого условиях. А разве можно это делать на зарплату молодого преподавателя без ученой степени? Поэтому и уезжают. У меня нет морального права их укорять, можно только учить больше людей. Потому что так хотя бы середняки останутся здесь. Кстати, во многих вузах уже сейчас некоторые молодые преподаватели — это не самые талантливые, это зачастую лентяи и бездельники, которые готовы обходится своей зарплатой, не сильно напрягаясь на работе. Оставить в вузах лучших — вот это огромная проблема для страны.
-— Вы рассказали об общих проблемах образования. А если коснуться математики, то какая ситуация здесь?
— Уровень математического образования тоже снижается. Я поездил по стране и встречал школьников, у которых стоят «4» и «5» по геометрии, но которые из нескольких геометрических фигур на доске не могут выбрать параллелограмм, потому что не знают, что это такое. Но давайте скажем честно: всеобщее хорошее математическое образование стране не нужно — нужно мышление, которое формируют уроки математики. Не нужно ведь всем хорошее художественное образование. А вот математическое образование как инструмент развития мозга ухудшается. Знаете, добросовестность человека универсальна. Очень трудно быть добросовестным в одном и недобросовестным в другом. Падение уровня образования и требований по одному предмету неизменно понижает добросовестность учеников по отношению ко всем другим предметам. Хотя я понимаю, что если ребенка выращивают как математика, а если он еще, не дай бог, увлекся «спортивной математикой», все время готовится к олимпиадам, то у него просто физически не будет сил учить литературу на том же уровне, что и математику.
На детей надо тратить душевные силы, и делать это по должностной инструкции нельзя. Вряд ли же кто-то захочет, чтобы их ребенка лечил врач, у которого купленные зачеты и экзамены, нет времени на больного, потому что у него частные клиенты. А почему наша власть хочет, чтобы их детей учили плохие учителя? Хотя богатые люди отправляют учиться своих детей за границей, но там в школах учат хуже, чем у нас. Надо заканчивать с иллюзиями о всеобщем среднем образовании. Школы у нас не социальные институты, как в США. Мне один американский педагог сказал: если вы хотите знать, где ваш ребенок впервые попробует алкоголь, наркотики, сигареты и секс, не сомневайтесь, это произойдет в школе. А вот образование он там не получит. Россия — небогатая страна, мы не можем позволить себе школу как социальный институт.
Возвращаюсь к тому, с чего начал: мы должны определить фундаментальное ядро школьного курса. В 1970-е годы у нас привилось дурацкое выражение: «Этот ребенок — гуманитарий». Он «гуманитарий » не потому, что у него хорошо с литературой и историей, а потому, что плохо с математикой и физикой. То же самое происходит сейчас.
Нужно понять, какое образование необходимо для этой страны, и создавать его, а не профанировать, когда ребенок в девятом классе не может распознать параллелограмм. Школа завышает оценки и врет, врет и детям, и родителям.
— Так каким должно быть образовательное ядро?
— Я помню историю, когда в каком-то городе недавно у сварщиков взорвался баллон газа, были человеческие жертвы. Потом выяснилось, что эти балбесы из-за холода, который был на улице, стали нагревать этот баллон. Они не знали, что при нагревании газ расширяется и давление в баллоне повышается. Так вот это фундаментальное ядро — это то, что должны знать все. Определить это образовательное ядро — долгая и сложная работа. Бойтесь тех, кто вам сможет за десять минут рассказать, каким оно должно быть.
— Хорошо. Я переформулирую вопрос. Если бы вы, условно говоря, возглавляли какой-нибудь департамент общего образования, то с чего бы вы начали?
— У начальника департамента нет никакой свободы, он должен выполнять постановления вышестоящих органов. Даже министр образования не может делать то, что хочет, ему реформы спускают. Но я могу вам сказать, с чего бы я начал свою работу. Это то, о чем я говорил: я бы создал лицеи для талантливых детей в федеральных округах. Талантливые дети — это золотой фонд страны, они должны иметь возможность получить хорошее образование не очень далеко от своей семьи. Путь талантливого ребенка в МГУ, а после МГУ за границу мне не нравится. Второе, что бы я сделал, — развязал бы руки педагогам этих лицеев: они должны иметь возможность хорошо учить детей. У нас же по новому закону «Об образовании» все школы одинаковы, нет ни гимназий, ни лицеев. Зато решено ввести профильное обучение. А где мы возьмем хороших учителей по профильным предметам для всех школ страны, если их даже в Москве и Питере не хватает? Мы должны создавать узлы образования, которые при более благоприятных политических и экономических условиях в стране будут способны экспоненциально размножиться. Нужно создать президентские лицеи, куда бы брали действительно талантливых детей, чтобы была единая система их курирования. Кроме того, нужно создать специализированные школы для талантливых детей, причем в соответствии с региональными потребностями. Есть в Новокузнецке металлургические комбинаты, значит, им понадобятся инженеры. Так я бы и стал строить наше образование.
— Хоть что-то в нынешней реформе образования вы считаете приемлемым?
— В реформе образования — нет. Она назрела очень давно, но начинать нужно было совсем с других вещей. Какого лешего мы пишем стандарт учителя, если это ничего не изменит реально в нашей школе в лучшую сторону? Мы занимаемся несвоевременными вещами и не анализируем того, что происходит. К примеру, в стране якобы проходил эксперимент по ЕГЭ. Эксперимент — это когда мы сравниваем результаты контрольной группы испытуемых с остальными. Оказалось, что это был не эксперимент по ЕГЭ, а эксперимент по внедрению ЕГЭ, что все-таки несколько иное. Мы до сих пор не можем получить его результаты. ЕГЭ признали успешным, теперь его решили улучшать. Но если те скандалы, которые сотрясают каждый год страну, — это успех, то покажите, где неудачи.
Преступление против страны — позиционировать образование как услугу. Педагог не шлюха. Образование — это системообразующий институт нации, который мы утрачиваем. И это таящая угрозу национальной безопасности глупость, когда второе лицо государства не знает, что творится в образовании. Премьер-министр говорит, что ни разу не встречал учителя, который бы был недоволен и критиковал ЕГЭ. Очевидно, что вместо знания о реальном положении дел в стране его окружение демонстрирует ему потемкинские деревни. Не те картины, как реально обстоят дела, а те картины, которые приятно будет видеть начальству. А без видения реального положения дел нельзя проводить реформы.
Мне нравится только то, что, несмотря на реформы, сохраняются педагоги и образовательные институции, которые продолжают успешно работать. Но это происходит не благодаря реформе, а ей вопреки.
Между тем, как стало известно, спустя несколько дней после того, как состоялось это интервью, Министерство образования и науки дало указание разработать новую концепцию математического образования. Ею занимаются ученик Сергея Рукшина, Филдсовский лауреат Станислав Смирнов и руководитель Московского центра непрерывного математического образования Иван Ященко.
Форум «Образование и наука - будущее России» прошел в Новосибирске.
Участие в форуме приняла председатель Тамбовской областной профсоюзной организации работников народного образования и науки, депутат Государственной Думы, Марина Назарова.
8 июня в Новосибирске «Единая Россия» провела пятый партийный форум, посвященный вопросам образования, под девизом «Образование и наука - будущее России». На форуме обсуждали увеличение расходов на образование и науку, повышение статуса и роли педагога, возможность привлечения бизнеса при софинансировании образования и науки в рамках государственно-частного партнерства, снижение административной нагрузки на образовательные учреждения и избыточной отчетности, обеспечение молодых ученых жильем и многое другое. На форуме были организованы пять дискуссионных площадок, на которых обсуждались перспективы развития образования и науки, но с разных ракурсов: «Дошкольное образование», «Воспитание и общенациональная задача», «Наука - ресурс и гарантия развития», «Новая школа» и «Профессиональные кадры для новой экономики».
Марина Назарова приняла участие в работе дискуссионной площадки «Новая школа» в качестве эксперта от Государственной Думы. На данной площадке участники обсуждали вопросы доступности образования и социальной мобильности, повышения качества школьного образования, снижения бюрократической нагрузки на школу, подготовки кадров для новой школы. По итогам работы дискуссионной площадки были приняты решения, которые вошли в итоговую резолюцию Форума.
В пленарной части партийного форума «Образование и наука - будущее России» слово дали руководителям образовательных учреждений разных уровней: дошкольного, среднего и высшего. Говорили не только о наболевшем, но и о достижениях. К примеру, о том, что в рамках партийного проекта «Детские сады — детям» создано около 800 тысяч мест в дошкольных образовательных организациях за счет строительства, реконструкции и капитального ремонта детских садов в 85 субъектах Российской Федерации.
В работе форума принял участие председатель партии «Единая Россия» Дмитрий Медведев. Подводя итоги форума, Дмитрий Медведев в своей речи отметил, что логическим продолжением этой работы станет новая и масштабная работа по строительству новых школ и ремонту действующих.
-Нам нужно будет создать свыше 6,5 миллионов новых школьных мест, чтобы полностью ликвидировать проблемы: вторую, третью смены, перевести детей из ветхих школ в новые и современные. Только в этом году мы планируем ввести около 50 тысяч новых мест. Это работа, которую мы с вами начали вести в рамках национального проекта «Образование». Мы понимаем, что тот, кто экономит на науке и образовании — экономит на своем будущем. А умное и образованное общество гораздо легче справляется с кризисами и вызовами, с которыми сегодня столкнулась наша страна. Такое общество увереннее движется вперед. Я уверен также в том, что сегодняшний форум нашей партии «Единая Россия», выработанные нами предложения, инициативы помогут Правительству найти эффективные, стратегически верные решения в образовательной и научной политике.
За принятие резолюции форума «Образование и наука - будущее России», проголосовали дружно. Стоит отметить, что ряд положений из этого документа и идей форума будут использованы для программы «Единой России» на выборах в Госдуму в сентябре этого года.
О.А. Матвейчев
Вместо того, чтобы спорить, подходит нам болонская система или нет, лучше самим создать такую систему образования, которой будет подражать весь мир.
В своё время отг-ре-ме-ли жар-кие ба-та-лии по по-во-ду пе-ре-хо-да на «бо-ло-нс-кую сис-те-му», сти-ха-ет ка-но-на-да боёв вок-руг ЕГЭ, но ни-как не ухо-дит те-ма ре-форм об-ра-зо-ва-ния из по-ве-ст-ки дня. Те-перь вся об-ще-ст-вен-ность оза-бо-че-на воп-ро-сом о но-вом за-ко-не, раз-ре-ша-ю-щем плат-ные пред-ме-ты и об-ра-зо-ва-тель-ные ус-лу-ги. Дес-кать, это сде-ла-ет об-ра-зо-ва-ние плат-ным… Лич-но мне не хо-чет-ся да-же спо-рить на эту те-му: плат-ным, бесп-лат-ным, бо-ло-нс-кая сис-те-ма или со-ве-тс-кая, тес-то-вая сис-те-ма ЕГЭ или сме-шан-ная, нес-коль-ко ВУ-Зов в стра-не или в каж-дом се-ле бу-дет по ВУ-Зу... всё это дис-кус-сии из ка-ко-го-то на-ча-ла 90-х го-дов. Ме-ня всё вре-мя не по-ки-да-ет ощу-ще-ние, что по-ве-ст-ка дня, как за-да-на бы-ла 20 лет на-зад, так её упор-но и при-дер-жи-ва-ют-ся раз-ные дис-ку-ти-ру-ю-щие груп-пы. Дос-та-точ-но иметь внут-ри этой по-ве-ст-ки по-зи-цию и боль-ше ни о чём не ду-мать, ни-че-го не чи-тать. На-ша по-ли-ти-чес-кая эли-та мен-таль-но заст-ря-ла в на-ча-ле 90-х и её проб-ле-ма-ти-ке, и ес-ли она не рас-ши-рит свои умствен-ные го-ри-зон-ты, то, бо-юсь, и ре-фор-ми-ро-вать в ско-ром бу-ду-щем бу-дет не-че-го.
Пер-вое,
что над-ле-жит пе-ре-ос-мыс-лить - это са-мо от-но-ше-ние к об-ра-зо-ва-нию. Се-год-ня оно у нас яв-ля-ет-ся «со-ци-ал-кой», то есть, ка-кой-то наг-руз-кой на бюд-жет и эко-но-ми-ку, стать-ёй для иж-ди-вен-цев, бюд-жет-ни-ков, стать-ёй зат-рат-ной, ко-то-рую мож-но уве-ли-чи-вать, толь-ко ес-ли мно-го за-ра-ба-ты-ва-ешь, как в слу-чае с ка-кой-то рос-кошью. Во-об-ще, на-ли-чие хоть ка-ких-то плат-ных эле-мен-тов в сис-те-ме об-ра-зо-ва-ния, как бы го-во-рит всем граж-да-нам от име-ни го-су-да-р-ства: об-ра-зо-ва-ние нуж-но вам, а не нам, по-э-то-му граж-да-не за не-го и долж-ны пла-тить. Ес-ли же по-нять дру-гое, а имен-но, что:
1. Об-ра-зо-ва-ние - не зат-ра-ты, а то, что соз-да-ёт сто-и-мость в но-вей-шей эко-но-ми-ке и эко-но-ми-ке бу-ду-ще-го, не-пос-ре-д-ствен-но вли-я-ет на ВВП го-су-да-р-ства и на ли-де-р-ство го-су-да-р-ства на ми-ро-вой аре-не.
2. Об-ра-зо-ван-ные лю-ди есть ос-но-ва го-су-да-р-ства, его ста-биль-нос-ти и проц-ве-та-ния, преж-де все-го, а также ос-но-ва гу-ма-ни-тар-но-го, ис-то-ри-чес-ко-го ли-де-р-ства го-су-да-р-ства на меж-ду-на-род-ной аре-не.
3. Сфе-ра об-ра-зо-ва-ния - мес-то, где восп-ро-из-во-дят-ся, про-се-и-ва-ют-ся и ку-ют-ся кад-ры, го-су-да-р-ствен-ные в том чис-ле.
Вто-рое, что плав-но вы-те-ка-ет из пер-во-го - по-ни-ма-ние, что Ми-нис-те-р-ство об-ра-зо-ва-ния долж-но быть пе-ре-и-ме-но-ва-но в Ми-нис-те-р-ство Бу-ду-ще-го. Ка-ко-ва на-ша об-ра-зо-ва-тель-ная сис-те-ма сей-час, та-ко-ва на-ша стра-на че-рез 20 лет. Это ак-си-о-ма, ес-ли мы по-ни-ма-ем, что эти тра-ты на об-ра-зо-ва-ние есть не что иное, как ин-вес-ти-ции или ре-ин-вес-ти-ции го-су-да-р-ства в своё бу-ду-щее во-об-ще, в свою по-ли-ти-чес-кую ста-биль-ность, су-ве-ре-ни-тет и ге-ге-мо-нию, в эко-но-ми-чес-кое проц-ве-та-ние в но-вой эко-но-ми-ке. А сле-до-ва-тель-но, тра-ты на об-ра-зо-ва-ние долж-ны вы-рас-ти в пре-де-ле до 30% бюд-же-та го-су-да-р-ства, то есть, в 10 раз. Мы долж-ны тра-тить на об-ра-зо-ва-ние не мень-ше, чем на обо-ро-ну, а с учё-том из-ве-ст-ной фра-зы, что «вой-ну вы-иг-ры-ва-ет школь-ный учи-тель», это бо-лее чем це-ле-со-об-раз-но. Кро-ме то-го, об-ра-зо-ва-ние вы-пол-ня-ет и не-пос-ре-д-ствен-ную обо-рон-ную функ-цию: го-су-да-р-ство, ко-то-рое яв-ля-ет-ся гу-ма-ни-тар-ным и ин-но-ва-ци-он-ным ли-де-ром, ник-то не хо-чет за-во-ё-вы-вать, оно без-мо-лв-но са-мо за-во-ё-вы-ва-ет всех сво-им пре-вос-хо-дя-щим уров-нем куль-ту-ры.
Третье, что сле-ду-ет из вто-ро-го - в об-ра-зо-ва-ние мы долж-ны прив-лечь или вер-нуть са-мые луч-шие кад-ры. Се-год-ня, пря-мо ска-жем, у нас си-ту-а-ция такова, что при име-ю-щих-ся зарп-ла-тах в шко-ле и ВУ-Зах ра-бо-та-ют лю-ди, ко-то-рые боль-ше ниг-де не вост-ре-бо-ва-ны. Поч-ти все они, с точ-ки зре-ния нас-то-я-щих про-фес-си-о-на-лов, ра-бо-та-ю-щих в биз-не-се или в на-у-ке, есть на-уч-ные или карь-ер-ные не-у-дач-ни-ки, сог-ла-сив-ши-е-ся ра-бо-тать за ко-пей-ки. На-до, что-бы ра-бо-та в шко-ле бы-ла нас-толь-ко вы-со-ко-оп-ла-чи-ва-е-мой и прес-тиж-ной (а ка-кой ей быть, ес-ли имен-но здесь куёт-ся бу-ду-щее го-су-да-р-ства, которое мы мо-жем до-ве-рить толь-ко са-мым луч-шим лю-дям, а не без-да-рям), что в шко-лу стре-ми-лись бы ве-ду-щие пе-да-го-ги.
Четвёртое.
Впро-чем, са-ма шко-ла долж-на быть иной. Она долж-на пол-ностью из-ме-нить-ся в со-от-ве-т-ствии с сов-ре-мен-ны-ми тех-но-ло-ги-чес-ки-ми, гу-ма-ни-тар-ны-ми и со-ци-аль-ны-ми дос-ти-же-ни-я-ми. По-ра-зи-тель-но, но до сих пор у нас гос-по-д-ству-ет ста-рин-ная клас-сно-уроч-ная сис-те-ма Яна Амо-са Ка-ме-нс-ко-го (впро-чем, её кор-ни мож-но прос-ле-дить до са-мо-го ран-не-го сред-не-ве-ковья). На уро-ках мы учим-ся шаб-лон-но, мы учим-ся пов-то-рять, зуб-рить… Мы не учим-ся ис-кать и де-лать отк-ры-тия, мы не учим-ся тво-рить. Шко-ла, я бы ска-зал боль-ше, уби-ва-ет всё твор-чес-кое, она да-же спе-ци-аль-но уст-ро-е-на для это-го. Неда-ром некоторые луч-шие лю-ди ХХ ве-ка, - хоть в на-у-ке, хоть в биз-не-се, хоть в куль-ту-ре, - сох-ра-ни-ли стой-кую неп-ри-язнь к шко-ле, а мно-гие бы-ли неуспевающими.
Пе-да-го-ги-чес-кое но-ва-то-р-ство долж-но стать не иск-лю-че-ни-ем, а пра-ви-лом. Пе-да-гог, ко-то-рый не за-па-тен-то-вал но-вую ме-то-ди-ку, - во-об-ще не дол-жен быть д-опу-щен к де-тям, - раз он сам уме-ет толь-ко ко-пи-ро-вать чу-жое, то и спо-со-бен толь-ко на-у-чить ко-пи-ро-вать. Не хва-тит на всех та-ких учи-те-лей? А мо-жет, те-перь их столь-ко и не на-до?
Пятое.
Но-вые тех-но-ло-гии прек-рас-но по-мо-га-ют боль-шо-му ко-ли--че-ст-ву лю-дей по-лу-чать дос-туп к лек-ци-ям, се-ми-на-рам и пе-да-го-ги-чес-ким ма-те-ри-а-лам луч-ших пе-да-го-гов. Гру-бо го-во-ря, в каж-дом ВУ-Зе сей-час мы име-ем нес-коль-ко «звёзд» рос-сийс-ко-го или ми-ро-во-го уров-ня и 75% пе-да-го-ги-чес-ко-го бал-лас-та.
По-че-му бы уже сей-час не за-пи-сы-вать все лек-ции и се-ми-на-рс-кие за-ня-тия всех «звёзд» по лю-бо-му пред-ме-ту на ка-ме-ру и не транс-ли-ро-вать в он-лай-не? И, нап-ри-мер, бу-ду-щий фи-зик бу-дет учить-ся не у быв-ших тро-еч-ни-ков (в са-мом пло-хом смыс-ле это-го сло-ва), а ны-не «сереньких» до-цен-тов, а пря-мо у ака-де-ми-ков и про-фес-со-ров физ-фа-ка МГУ или МФТИ.
Ка-ких фи-зи-ков сей-час пло-дят треть-е-со-рт-ные ВУ-Зы? Толь-ко треть-е--сорт-ных. Ес-ли мы со-бе-рём в он-лай-не всех луч-ших пре-по-да-ва-те-лей стра-ны по каж-до-му пред-ме-ту и имен-но они бу-дут чи-тать в он-лай-не лек-ции для сту-ден-тов со-от-ве-т-ству-ю-щей спе-ци-аль-нос-ти, мы рез-ко по-вы-сим ка-че-ст-во сту-ден-тов.
Это поз-во-лит действи-тель-но сок-ра-тить часть пре-по-да-ва-тельс-ко-го сос-та-ва или ис-поль-зо-вать его на се-ми-на-рах, на до-вод-ках… Впро-чем, с ВУ-За-ми мы по-то-ро-пи-лись… В кор-не долж-на из-ме-нить-ся ме-то-ди-ка пре-по-да-ва-ния уже в шко-ле.
Шес-тое
на-ше пред-ло-же-ние. Ин-тер-нет не дол-жен убить живое общение ученика с учителем. Лек-ции в он-лайн от луч-ших пре-по--да-вате-лей стра-ны- это де-серт, а вот пос-то-ян-ная ра-бо-та долж-на быть, что на-зы-ва-ет-ся, на све-жем воз-ду-хе. Возь-мём пре-по-да-ва-ние ис-то-рии. Древ-ний Еги-пет мы долж-ны про-хо-дить… в Егип-те, воз-ле пи-ра-мид, Ве-ли-кий Нов-го-род - на рас-коп-ках Рю-ри-ко-ва го-ро-ди-ща, а фран-цу-зс-кую ре-во-лю-цию - в Па-ри-же. Хи-ми-чес-кие опы-ты мы долж-ны ста-вить пря-мо в КБ и на за-во-дах, в изоб-ре-та-тельс-ких цент-рах и т.д.
Я уж мол-чу про изу-че-ние язы-ков, ко-то-рое долж-но ид-ти в язы-ко-вой сре-де. До-ро-го? Да, до-ро-го-ва-то, но не бу-дем за-бы-вать о воз-мож-нос-тях со-ци-аль-ных се-тей. Ес-ли мы жи-вем в эпо-ху гло-ба-ли-за-ции, зна-чит, все шко-лы ми-ра мож-но увя-зать в со-от-ве-т-ству-ю-щую сеть, пусть к нам пос-то-ян-но в не-кие школь-ные гос-ти-ни-цы при-ез-жа-ют ин-ду-сы и ла-ти-но-а-ме-ри-кан-цы, пусть учат тут не-де-ля-ми рус-ский язык и смот-рят на-ше Зо-ло-тое Коль-цо, Бай-кал, Ар-ка-им, Санкт-Пе-тер-бург, Се-вер, Кав-каз… тут и ис-то-рия, и ге-ог-ра-фия, и про-чее. А мы в это вре-мя бу-дем ез-дить к ним. Тра-ты толь-ко на би-ле-ты. Это уже ис-поль-зу-ет-ся в ту-рис-ти-чес-ких об-ме-нах, это ис-поль-зу-ет-ся и в элит-ных шко-лах, в бу-ду-щем это на-до сде-лать пра-ви-лом. Всё рав-но до-ро-го? Поз-воль-те, но ведь мы на-ча-ли с то-го, что у нас на об-ра-зо-ва-ние бу-дет тра-тить-ся не 3%, как сей-час, а 30, и что-бы ввес-ти та-кую прак-ти-ку во все шко-лы, хва-тит и 10% бюд-же-та… Плюс (речь идет не толь-ко о турпо-езд-ках) де-ти долж-ны обу-чать-ся на про-из-во-д-стве, в фир-мах и т.д. Они там бу-дут что-то эле-мен-тар-ное де-лать, а зна-чит, уже с ран-не-го воз-рас-та за-ра-ба-ты-вать, пусть не для се-бя, а для своей шко-лы для на-ча-ла.
Седь-мое.
Об-ра-зо-ва-ние долж-но на-чи-нать-ся с бо-лее ран-не-го воз-рас-та. Нам нуж-но из-ба-вить-ся от глу-пой «гу-ма-нис-ти-чес-кой пси-хо-ло-гии» (ко-то-рую, кста-ти, я под-верг кри-ти-ке в кни-ге «Ан-ти-пси-хо-ло-гия») и прек-ра-тить го-во-рить о том, что «ре-бё-нок ус-та-ёт», что «не на-до ли-шать его детства» и про-чее. Вся эта борь-ба за пра-ва ре-бён-ка при-во-дит к то-му, что у нас рас-тут де-ге-не-ра-ты и ин-фан-ти-лы, ка-ко-вы-ми, кста-ти, пол-на Ев-ро-па, пер-вая внед-рив-шая у се-бя эти нор-мы. Дан-ные ант-ро-по-ло-гии и ней-ро-фи-зи-о-ло-гии го-во-рят, что имен-но в ран-нем воз-рас-те мозг че-ло-ве-ка раз-ви-ва-ет-ся осо-бен-но быст-ро и его удель-ный вес по от-но-ше-нию к те-лу на-и-бо-лее ве-лик, имен-но в детстве ре-бё-нок лег-ко мо-жет за-пом-нить до 8 язы-ков и обу-ча-ет-ся са-мым важ-ней-шим уме-ни-ям: во-об-ра-же-нию, твор-чес-ким спо-соб-нос-тям и т.д. Меж-ду тем, из-ве-ст-но, что вся-кие «ма-уг-ли», ко-то-рых пы-та-лись вос-пи-ты-вать пос-ле пя-ти лет, уже не под-да-ва-лись вос-пи-та-нию, что-то внут-ри них «зак-ры-ва-лось» нав-сег-да. Да что да-ле-ко хо-дить! По собствен-ным де-тям я за-ме-тил, что в ран-нем воз-рас-те они прос-то тя-нут-ся к уче-нию, всем из-вес-тен фе-но-мен «по-че-му-чек» в 5 лет. В 6 лет все де-ти са-ми вы-у-чи-лись чи-тать, хо-те-ли знать всё на све-те, приш-ли в пер-вый класс, и там им в ре-зуль-та-те на-шей гу-ман-ной пси-хо-ло-гии обес-пе-чи-ва-ли та-кой рас-сла-бон, что они учи-лись пер-вое вре-мя шу-тя. При-вык-нув за нес-коль-ко лет к ма-лым тре-бо-ва-ни-ям и к то-му, что мож-но ни к че-му не го-то-вить-ся, и всё за пять ми-нут до уро-ка уз-нать и рас-ска-зать, в сред-ней шко-ле де-ти стал-ки-ва-лись с воз-рос-шей наг-руз-кой и рез-ко «съ-ез-жа-ли» в уче-бе. Даль-ше - ху-же. Ког-да в 12- 18 лет де-тей на-чи-на-ют ин-те-ре-со-вать по-ло-вые и со-ци-аль-ные от-но-ше-ния боль-ше, чем воп-ро-сы три-го-но-мет-рии, им на-чи-на-ют тон-на-ми вы-ва-ли-вать на го-ло-вы ма-те-ри-ал аб-со-лют-но не-ин-те-рес-ный и уже неус-ва-и-ва-е-мый. Де-ти ли-бо про-тес-ту-ют, ли-бо на-чи-на-ют зуб-рить. И то, и дру-гое па-губ-но.
Учить, и мно-го учить, на-до имен-но тог-да, ког-да ре-бё-нок это-го боль-ше все-го хо-чет с 3-4 лет до 12-13. Ес-те-ст-вен-но, фор-мы обу-че-ния для де-тей долж-ны быть осо-бы-ми, так же, как долж-ны из-ме-нить-ся фор-мы ра-бо-ты с под-ро-ст-ка-ми; осо-бен-нос-ти их воз-рас-та долж-ны не про-ти-во-ре-чить учё-бе, а быть за-дей-ство-ва-ны в учеб-ном про-цес-се. Се-год-ня мы те-ря-ем «зо-ло-тое вре-мя» для обу-че-ния и наг-ру-жа-ем де-тей тог-да, ког-да груз для них не-вы-но-сим. Мы су-дим о ре-бён-ке по фи-зи-чес-ко-му раз-ви-тию (чем здо-ро-вее он сам- тем боль-ше спо-со-бен вы-нес-ти), тог-да как раз-ви-тие спо-соб-нос-тей мыш-ле-ния идет в пря-мо про-ти-во-по-лож-ном нап-рав-ле-нии- чем оно мо-ло-же, тем оно силь-ней (эту муд-рость, кста-ти, знал еще Лао Цзы).
Вось-мое. Мно-гим из-ве-ст-на так на-зы-ва-е-мая «пи-ра-ми-да обу-че-ния». Гру-бо го-во-ря, из про-чи-тан-но-го текс-та ус-ва-и-ва-ет-ся 10% ин-фор-ма-ции, из уви-ден-но-го - 25 %, из дис-кус-сии - 50%, из прак-ти-ки, экс-пе-ри-мен-та - 75%, и 99% ин-фор-ма-ции ус-ва-и-ва-ет-ся из... «обу-че-ния дру-гих». Мы все зна-ем, что толь-ко тог-да по-ни-ма-ешь вещь по-нас-то-я-ще-му, ког-да объ-яс-ня-ешь её дру-го-му. Знать-то мы зна-ем, но это ма-ло ис-поль-зу-ет-ся у нас в шко-ле. Меж-ду тем, нас-тав-ни-че-ст-во долж-но стать фун-да-мен-таль-ной ос-но-вой об-ра-зо-ва-ния. Гру-бо го-во-ря, пер-вок-ла-с-сни-ков долж-ны обу-чать пя-ти-к-лас-сни-ки, пя-тик-ла-с-сни-ков - вось-мик-ла-с-сни-ки, вось-мик-ла-с-сни-ков - де-ся-тик-ла-с-сни-ки и т.д. Ну, ска-жи-те, кто до-ход-чи-вее и на сво-ем язы-ке объ-яс-нит что угод-но под-ро-ст-ку, - чуть бо-лее стар-ший и ав-то-ри-тет-ный для не-го под-рос-ток или дама весьма солидного возраста - «пре-по-да-ва-тель с 50-лет-ним ста-жем»? Луч-ше объ-яс-нит под-рос-ток под-ро-ст-ку. Ма-ло то-го, что луч-ше объ-яс-нит - сам на-ко-нец-то пой-мет, что объ-яс-ня-ет. Плюс со-ци-аль-ная от-ве-т-ствен-ность юно-го вос-пи-та-те-ля бу-дет в нём вос-пи-ты-вать-ся па-рал-лель-но, плюс эко-но-мия на учи-те-лях в шко-ле, плюс (пос-коль-ку нас-тав-ни-ков мно-го, а не один учи-тель на 30 че-ло-век) мож-но фор-ми-ро-вать ма-лые клас-сы и груп-пы, в ко-то-рых, как за-ме-че-но, ка-че-ст-во обу-че-ния всег-да луч-ше и ин-ди-ви-ду-аль-нее, че-ло-век не те-ря-ет-ся в кол-лек-ти-ве, он боль-ше ра-бо-та-ет.
Де-вя-тое.
В свя-зи с этим воз-ни-ка-ет проб-ле-ма сво-е-го ро-да «та-бе-ли о ран-гах» или неп-ре-рыв-ной лест-ни-цы об-ра-зо-ва-ния, на-чи-на-ю-щей-ся с ран-не-го детства и за-кан-чи-ва-ю-щей-ся… в ста-рос-ти. У нас сей-час сис-те-ма, ко-то-рая пред-по-ла-га-ет, что за-кон-чив ВУЗ, че-ло-век за-кан-чи-ва-ет об-ра-зо-ва-ние. Те, кто идут в кан-ди-да-ты и док-то-ра - это уже ака-де-ми-чес-кая на-у-ка, осо-бый класс лю-дей. На са-мом де-ле, нас-то-я-щее обу-че-ние про-дол-жа-ет-ся всю жизнь, и че-ло-век мо-жет пос-то-ян-но по-вы-шать ква-ли-фи-ка-цию и открывать се-бе но-вые возможности и перспективы. Эти зва-ния мо-гут быть ос-но-ва-ни-ем для по-вы-ше-ния зарп-ла-ты, прод-ви-же-ния по служ-бе и так да-лее.
В последние несколько десятков лет человек уже не может всю жизнь работать, не пополняя существенно свой багаж знаний, не повышая квалификацию, а зачастую приходится изменять и специализацию. По-э-то-му ВУЗ, ко-то-рый да-ёт один дип-лом и од-ну спе-ци-аль-ность, без-на-дёж-но отс-тал от жиз-ни.
ВУЗ се-год-ня да-ёт толь-ко теорию, часто оторванную от жизни - на-до чест-но приз-нать это. Нас-то-я-щие навыки и «живые» знания мы по--лу--ча-ем на прак-ти-ке. На ра-бо-те в фир-мах, на предп-ри-я-ти-ях, на спе-ци-аль-ных обу-ча-ю-щих се-ми-на-рах (иног-да все-го од-нод-нев-ных), в ин-тер-не-те, в спе-ци-аль-ной ли-те-ра-ту-ре, на-пи-сан-ной прак-ти-ка-ми «по го-ря-чим сле-дам»... Всё это сей-час бес-сис-тем-но и учи-ты-ва-ет-ся при при-ё-ме на ра-бо-ту кад-ро-вой служ-бой весь-ма субъ-ек-тив-но.
На-до сде-лать так, что-бы по-лу-ча-е-мый опыт, прой-ден-ные се-ми-на-ры и оп-ции слу-жи-ли ос-но-ва-ни-ем для при-суж-де-ния раз-лич-ных об-ра-зо-ва-тель-ных ран-гов. Та-кая, до-воль-но-та-ки мно-гос-ту-пен-ча-тая мо-дель, нап-ри-мер, су-ще-ст-во-ва-ла в ки-тайс-кой им-пе-рии и прек-рас-но ра-бо-та-ла сто-ле-ти-я-ми. Она по-мо-га-ла ори-ен-ти-ро-вать-ся и, кста-ти, де-ла-ла проз-рач-ны-ми со--ци-аль---ные от-но-ше-ния. Гру-бо го-во-ря, не мог сы-нок ми-ни-ст-ра вне-зап-но стать ге-не-раль-ным ди-рек-то-ром за-во-да, не мо-жет доч-ка пре-зи-ден-та, не по-бы-вав мэ-ром и гу-бер-на-то-ром, ока-зать-ся в крес-ле со-вет-ни-ка это-го же са-мо-го пре-зи-ден-та, не мо-жет да-же в прос-той част-ной фир-ме од-нок-ла-с-сник уч-ре-ди-те-ля быть за-мом ге-не-раль-но-го ди-рек-то-ра, а кан-ди-дат на-ук - экс-пе-ди-то-ром.
Каж-дый, в те-че-ние жиз-ни, кро-ме то-го, стре-мил-ся бы по-вы-шать свой ста-тус, - обу-чать-ся, пос-то-ян-но за-щи-щать свой ранг, про-хо-дить ис-пы-та-ния. Луч-ше все-го де-лить об-ра-зо-ва-ние на квад-ры. С 2 до 6 лет - раз-ви-тие во-об-ра-же-ния, твор-чес-ких спо-соб-нос-тей, обу-че-ние язы-кам, на-чаль-ное обу-че-ние чте-нию, пись-му, эле-мен-тар-но-му счё-ту. С 6 до 10 лет - вре-мя «по-че-му-чек» - мак-си-маль-ный объ-ём ин-фор-ма-ции ми-ро-во-з-зрен-чес-ко-го ха-рак-те-ра по фи-зи-ке, ис-то-рии, геогрфии. С 10 до 14 лет - упор на со-ци-аль-ные на-у-ки, эти-ку, эко-но-ми-ку, пси-хо-ло-гию и т.п., при-чём, всег-да в прак-ти-чес-ком жиз-нен-ном ва-ри-ан-те. С 14 до 18 лет- то, что мож-но наз-вать «аб-со-лют-ным зна-ни-ем» - то есть, ис-ку-с-ствоведение, ос-но-вы ре-ли-гии, фи-ло-софия,- имен-но то, что ин-те-ре-су-ет в это вре-мя юно-шей. С 18 до 22 - на-ча-ло спе-ци-а-ли-за-ции (кста-ти, спе-ци-а-ли-зи-ро-вать-ся долж-ны не по лож-но-му нап-рав-ле-нию, ти-па «лирики» и «физики», а по трём нап-рав-ле-ни-ям: на-у-ки о при-ро-де - фи-зи-ка, хи-мия, ме-ди-ци-на, пси-хо-ло-гия, тех-ни-ка; на-у-ки об об-ще-ст-ве - по-ли-ти-ка, эко-но-ми-ка, ме-не-дж-мент, ис-то-рия; и на-у-ки об аб-со-лют-ном - все ви-ды ис-ку-с-ства, все ви-ды бо-гос-ло-вия и фи-ло-со-фии). Спе-ци-а-ли-за-ция уже ве-дёт к дип-ло-му ба-ка-лав-ра, с 22 до 26 лет - дип-лом ма-ги-ст-ра, с 26 до 30 - дип-лом кан-ди-да-та, с 30 до 34 - дип-лом док-то-ра и так да-лее до 60-70 лет.
При-чём, низ-шие сте-пе-ни при-суж-да-ют-ся сте-пенью, сто-я-щей на од-ну или две сту-пе-ни вы-ше. Че-ло-ве-ка на-до по-ощ-рять и зас-тав-лять обу-чать-ся всю жизнь, он дол-жен стре-мить-ся сам (или это должно быть обеспечено законодательно) на-би-рать каж-дые че-ты-ре го-да нуж-ное ко-ли-че-ст-во кур-сов и прак-ти-ки, так же, как сей-час мы, гру-бо го-во-ря, обя-за-ны учить-ся в шко-ле. Ко-неч-но, бу-дут те, кто бу-дет тор-мо-зить, не ус-пе-вать и ос-та-вать-ся на вто-рой год, при-чём, чем стар-ше, тем та-ких бу-дет боль-ше, но та-ким об-ра-зом они са-ми се-бя бу-дут ос-тав-лять как бы на дне, чувство-вать не про-шед-ши-ми со-ци-аль-ные фильт-ры и тес-ты, а зна-чит, не име-ю-щи-ми пра-во на бо-лее жир-ный ку-сок об-ще-ст-вен-но-го пи-ро-га.
Де-ся-тое.
До-пус-тим, мы соз-да-дим луч-шую сис-те-му об-ра-зо-ва-ния. А не по-лу-чит-ся ли так, как про-ис-хо-дит и сей-час: не будем ли мы готовить кадры для раз-ви-тых стран? Не убе-гут ли все на-ши ге-нии в Аме-ри-ку или, ска-жем, Ки-тай? Во-пер-вых, на-до ска-зать, что в перс-пек-ти-ве стра-на с но-вой сис-те-мой об-ра-зо-ва-ния ста-нет и гу-ма-ни-тар-ным, и тех-ни-чес-ким и эко-но-ми-чес-ким ли-де-ром ми-ра, и бе-жать бу-дут сю-да, хотя это не от-ме-ня-ет ус-ло-вия, по ко-то-ро-му сис-те-ма об-ра-зо-ва-ния долж-на вы-да-вать не толь-ко про-фес-си-о-на-лов, но и пат-ри-о-тов!
Ог-ром-ной бе-дой, обер-нув-шей-ся тра-ге-ди-ей для на-шей стра-ны, был тех-нок-ра-ти-чес-кий пе-ре-кос в со-ве-тс-ком об-ра-зо-ва-нии. Бу-дем чест-ны-ми, за ре-фор-мы Ель-ци-на и Чу-бай-са го-ло-со-ва-ли все на-у-ког-ра-ды, они же ру-коп-лес-ка-ли и бе-ло-ве-жс-ким сог-ла-ше-ни-ям.
Все ин-же-не-ры, фи-зи-ки и ма-те-ма-ти-ки ока-за-лись без-за-щит-ны пе-ред до-воль-но при-ми-тив-ны-ми ма-ни-пу-ля-ци-я-ми. За-пад-ное об-ра-зо-ва-ние, осо-бен-но элит-ное, ис-хо-ди-ло из мак-си-мы, ко-то-рую фор-му-ли-ро-вал ещё Арис-то-тель, - сво-бод-ный че-ло-век обу-ча-ет-ся сво-бод-ным ис-ку-с-ствам и гу-ма-ни-тар-ным пред-ме-там, тех-ни-чес-кие дис-цип-ли-ны - удел ра-ба. По-э-то-му ма-ни-пу-ля-то-ры-гу-ма-ни-та-рии иг-ра-ли с на-шей тех-ни-чес-кой ин-тел-ли-ген-ци-ей, как кош-ки с мыш-ка-ми.
Тех-нок-ра-ты ча-ще все-го ста-но-ви-лись и ста-но-вят-ся лёг-кой до-бы-чей все-воз-мож-ных сект и лже-на-ук, у них не раз-вит со-от-ве-т-ству-ю-щий гу-ма-ни-тар-ный вкус и им-му-ни-тет, лю-бая ме-та-фи-зи-ка за-ра-жа-ет их сра-зу и нав-сег-да, тог-да как гу-ма-ни-та-рий в пе-ри-од обу-че-ния ус-пе-ва-ет иметь де-ло с де-сят-ком ме-та-фи-зик, от-ри-ца-ю-щих друг дру-га и оди-на-ко-во ис-тин-ных.
Мож-но спо-рить о пре-и-му-ще-ст-вах раз-но-го об-ра-зо-ва-ния, но все долж-ны приз-нать, что го-су-да-р-ство должно быть за-ин-те-ре-со-ван-о в том, что-бы его граж-да-не бы-ли пат-ри-о-та-ми, а зна-чит, за-ин-те-ре-со-ван-о в том, что-бы ис-то-рия стра-ны преподавалась в объёме, не меньшем, чем преподаётся математика.
Мы граж-дан ка-ко-го, ма-те-ма-ти-чес-ко-го, го-су-да-р-ства рас-тим??? Де-вя-нос-то про-цен-тов то-го, что мы учим в шко-ле, мы за-бы-ва-ем уже че-рез год, и оно нам в жиз-ни не при-гож-да-ет-ся, мы в шко-лах, - в срав-не-нии с ос-таль-ным ми-ром, - учим ес-те-ст-вен-ные на-у-ки на уров-не кол-лед-жей, а по-том, бла-го-да-ря это-му... на-ши ум-ные учё-ные едут в те же Анг-лии и Ка-на-ды обс-лу-жи-вать их гу-ма-ни-та-ри-ев, спе-ци-а-лис-тов по уп-рав-ле-нию и мар-ке-тин-гу.
Мы долж-ны с ран-них лет учить об-ще-ст-во-ве-де-ние и пра-во. По-че-му в стра-не пра-во-вой ни-ги-лизм? По-то-му, что мы во-об-ще не зна-ем за-ко-нов, мы не зна-ем уст-рой-ства го-су-да-р-ствен-ной сис-те-мы, конс-ти-ту-ции, не зна-ем, кто в стра-не за что от-ве-ча-ет, по-э-то-му чуть что - ва-лим всё на Пре-зи-ден-та.
Такие пред-ме-ты, как ис-то-рия, род-но-й язы-к, ли-те-ра-ту-ра, об-ще-ст-во-ве-де-ние, пра-во-ве-де-ние яв-ля-ют-ся гражданиногосударствообразующим и долж-ны за-ни-мать не ме-нее по-ло-ви-ны объ-ё-ма все-го пре-по-да-ва-ния.
Вот в ка-ких нап-рав-ле-ни-ях на-до ду-мать! А мы всё раз-мыш-ля-ем: ко-пи-ро-вать нам бо-ло-нс-кую сис-те-му или нет?
Мы долж-ны са-ми соз-дать та-кую сис-те-му, ко-то-рую все за-хо-тят ско-пи-ро-вать у нас!!!
От развития новых технологий выиграет самая интеллектуальная часть населения земного шара, а низкоквалифицированным работникам будет трудно. У них возникнет необходимость искать менее развитые страны, куда еще не пришли инновации. Массовый рост безработицы может вызвать новые социальные взрывы, поэтому имущественное неравенство в мире будет только расти.
Изменения, которые происходят в мире, требуют оперативного реагирования. Четвертая индустриальная революция привнесет в нашу жизнь немалое количество перемен. И крайне важно позаботиться об изменении подходов к образованию. Пришло время ломать психологию существующих образовательных процессов. Ведь нам так или иначе придется столкнуться с действительностью, которая уже не за горами.
Если в XIX веке ремесло передавалось от одного поколения к другому, если в XX-м были приняты семейные династии врачей, юристов, инженеров, то сегодня молодому поколению приходится привыкать к необходимости несколько раз менять профессию в течение жизни. Система высшего образования должна в этом помогать. В современном университете недостаточно просто давать человеку знания и навыки по какой-то одной узкой специальности. Вузы должны давать человеку «удочку», при помощи которой он сможет в будущем расти и развиваться. Ведь существует огромная вероятность того, что сама профессия изменится, модернизируется или преобразуется за те пять лет, которые студент проведет в университете.
Современная система образования должна строиться таким образом, чтобы человек в этой системе обрел уверенность и готовность к изменениям, стал менее зависимым от фактов и узких знаний, научился развиваться вместе с технологиями. Школа и университет должны учить:
- Оперативно и комплексно решать поступающие задачи.
- Мыслить критически и делать ставку на творческие способности.
- Развивать талант управления.
- Координироваться с коллегами и работать в команде;
- Развивать эмоциональный интеллект.
- Развивать умение принимать решения.
- Развивать навыки ведения переговоров и когнитивную гибкость.
Система образования будущего впитает в себя все технические, маркетинговые и управленческие достижения. Через считанные десятилетия вещи научатся сами общаться с центрами для их изготовления и доставки. По мере исчерпания ресурса или устаревания устройство само будет подавать сигнал производителю. И через некоторое время потребитель будет получать новый продукт с индивидуальными настройками. Причем так будет происходить не только с гаджетами, но и с нашими любимыми шампунями, зубной пастой, продуктами питания, одеждой... Глобальная база данных, которая будет включать персонализированные медицинские показатели и все наши предыдущие действия, будет помогать нам эффективнее заниматься, заботиться о своем здоровье и учиться.
С другой стороны, новые модели бизнеса все чаще ставят совершенно . В будущем людям остается только творческая работа, креативность станет основным инструментом развития и будет ключевой точкой дифференциации людей. И система образования должна ответить на эту тенденцию.
Какая модель бизнеса уже сегодня объединяет самые успешные компании? Uber придумал план эффективного управления миллионами автомобилей. Airbnb построила сетевую платформу управления огромным количеством разнообразного жилья, сдаваемого в аренду. Не имея ни одного собственного ресторана, у Subway больше точек фаст-фуда, чем у сети McDonald"s , причем персонала в 500 раз меньше. С появлением компании Lyft знания, которые были абсолютно необходимы для таксистов Лондона, чтобы эффективно передвигаться по сложной сети городских улиц, стали совсем ненужными. Все это тоже нужно учесть.
Мичио Каку , известный американский физик, футуролог, основатель теории струн Каку, таким видит будущее образовательной сферы :
- Обучение не будет базироваться на запоминании. Наш мозг не нужно загружать лишней информацией, а освободившийся ресурс можно использовать для развития навыков анализа, аргументации и принятия решений.
- Обучение станет индивидуальным и автономным . Мы будем сами нести ответственность за свое образование и выбирать, что на данный момент нам нужно усвоить и с кем общаться. Профессия учителя полностью исчезнет из нашей жизни.
- Дипломы учебных заведений потеряют всякое значение. Популярность приобретут персональные учебные и сертификационные портфолио, которые будут определять возможность кандидата занимать соответствующую должность.
- Учебники будут иметь искусственный интеллект , который сможет менять содержание каждой последующей страницы с учетом интересов читателя. Они будут в автоматическом режиме осуществлять апдейт всей учебной информации.
- Для достижения успеха нужно будет развивать только те способности, которые недоступны роботам: воображение, креативность, инициативность и лидерство. Общество перейдет от товарной экономики к интеллектуально-креативной. Страны, которые будут ориентироваться исключительно на сырье, обеднеют и придут в упадок.
- Знания как таковые будут стоить немного: их легко можно будет найти в свободном доступе. Но придется активно развивать навыки переработки знаний. Цениться будут люди, умеющие создавать новое на основе общедоступных фактов. В самом деле, вся наука движется не к сложности, а к упрощению. Истина лежит не на глубине, а на поверхности: об этом говорят многие нобелевские лауреаты. Однако до сих пор мало кто способен увидеть простоту.
Очень многое будет зависеть от того, насколько хорошо мы научимся оперировать новыми данными, сгенерированными другими. Кто-то продвинется в программировании. И затем один человек использует его достижения в экономике, затем другой – в физике... Такой будет наука будущего.
Сейчас, когда вы читаете этот номер журнала, тысячи мужчин и женщин усердно трудятся над тем, чтобы через девять месяцев на свет появились дети. Спустя примерно лет семь эти дети пойдут в школу, а где-то в районе 2030 года окажутся на границе между средним образованием и высшим. И вполне возможно, что к этому моменту вся школьная и вузовская система окажется совершенно иной. Какой?
Агентство стратегических инициатив (АСИ) в течение нескольких лет разрабатывало форсайт-прогноз «Образование-2030». В прожектах АСИ гораздо больше вызова и футуристической романтики, что выгодно отличает их от документов Министерства образования, где все больше про «эффективность расходования бюджетных средств». Тут ощущается дух фантастических романов: «персональный тотальный учебник с искусственным интеллектом», «логика игровых достижений», «использование образовательных сред для реинтеграции семей»…
Журналисты «РР» изучили прогноз АСИ, поговорили с его авторами. Футуристическую картину мы сопоставили с собственным опытом в сфере как «официального» образования (автор этого текста проработал полтора года учителем географии в районной школе), так и «неофициального» («РР» участвует в проведении Летней школы, где преподают не только журналистику, но и медицину, физику, биологию, социологию, психологию и т. д.).
В итоге удалось выделить несколько ключевых трендов развития образования. Мы не будем настаивать на том, что все это обязательно случится. Это, скорее, мечты о желаемом будущем, которые помогут нам в настоящем.
Тренд 1. Ревизия всего и вся
Массовая школа - институт до безумия консервативный, куда консервативней, например, чем православная церковь с ее традициями и ритуалами. Образовательный канон соблюдается жестко: урок идет 45 минут, парты в классе расставлены рядами, в начале года проводится торжественная линейка с участием ветеранов войны, осенью проходит конкурс «Папа, мама, я - спортивная семья», отметки выставляются от двойки до пятерки… То же самое с вузами: лекции, семинары, зачеты, экзамены, деканы, факультеты, кафедры.
Но то образование, которое создавалось для нужд индустриализации и преодоления массовой неграмотности, уже неактуально. На планете новая экономика, новые технологии, новые вызовы. Глобализация, компьютеры, планшеты, всеобщий интернет, искусственный интеллект, Википедия, машинные переводчики…
Достаточно обратить внимание на такую мелочь, как различия в компетенциях поколений. Когда-то взрослый человек умел заведомо больше, чем ребенок. Он лучше шил, готовил, пахал. У него нужно было всему учиться. Сегодня многие подростки гораздо лучше разбираются в настройках планшетов, чем их родители и учителя.
Нам кажется, что ЕГЭ или бакалавриат с магистратурой - это великие реформы образования. На самом деле это лишь мелкая организационная модификация, не более того. Содержательные реформы тоже происходят. Например, в российских школах постепенно отходят от принципа «учитель говорит - ученик запоминает, учитель проверяет - ученик отвечает» и все больше делают ставку на самостоятельные исследования школьников - проекты. Вместо заучивания цифр и дат дети сами исследуют какой-либо объект, будь то родительское поведение рыбок-циклид в аквариуме или стратегические приемы Гая Юлия Цезаря во время галльской войны. Пока это внедряется коряво и неумело, но все-таки уже стало стандартом.
Если образование хочет отвечать нуждам меняющегося общества, оно должно подвергнуть ревизии все свои константы. Ну, например, сам принцип классно-урочной системы. Почему-то считается, что люди, родившиеся в один год, должны все вместе ходить на одни и те же уроки. Тебе восемь лет? Иди учи названия травок на лугу. Тебе четырнадцать? Тогда заучивай названия химических элементов. Никого не волнуют ни твои личные интересы, ни твой уровень развития в той или иной области.
Существует немало экспериментов, когда люди объединялись в учебные группы вне зависимости от возраста. Взять ту же Летнюю школу «РР». Там на одном занятии по космологии могут запросто сидеть и кандидат технических наук, и ученик 10-го класса. Им обоим эта тема не очень знакома и интересна. А кому легче ее усваивать - непонятно. Конечно, у кандидата наук больше опыта, зато старшеклассник лучше помнит мифологию и историю, поскольку недавно их проходил.
«Сейчас стало понятно, что различия между детьми одного возраста и различия между разными возрастами - они уже соизмеримы. Поэтому идея одновозрастного класса невалидна. И можно перемешать детей в классе», - рассказывала в одном из интервью «РР» доктор психологических наук Катерина Поливанова.
То же самое и с другими «священными коровами» образования: делением знаний на предметы, системой лекций, организацией экзаменов. Они все подвергнутся ревизии и переосмыслению.
Тренд 2. Очень личное образование
Старой школе и старому университету нет места в мире будущего. Человек сможет собирать свое персональное образование без традиционных институтов. Я не исключаю, что в 2030 году постоянное обучение в школе или вузе станет уделом неудачников. Про таких будут говорить: «Он не смог сам сконструировать свое образование…» - считает Павел Лукша, директор корпоративных образовательных программ Московской школы управления «Сколково» и один из главных создателей форсайт-прогноза «Образование-2030».
«Каждый ученик уникален», - пафосно произносят наши педагоги, после чего загоняют этого уникального ученика в максимально тесные рамки. Допустим, идет урок географии. Девочка Ира на первой парте знает назубок больше половины штатов США и их экономические особенности. Ей скучно. А мальчик Вася на последней парте не очень понимает, в каком полушарии эти США находятся. Ему страшно. Но бедному учителю надо выдать единую стандартную программу единому стандартному классу. Такова нынешняя массовая школа.
А образование будущего представляется как эдакий конструктор, который ученик собирает самостоятельно. Допустим, умный подросток в 14 лет определяет, что ему в ближайший год нужно пройти углубленный курс ядерной физики, научиться играть на гитаре, изучить основы китайского языка, пройти краткий курс теории вероятности и попрактиковаться в проведении социологических исследований.
Обычная районная школа такой комплект вряд ли предоставит, но это не проблема - на дворе 2030 год и детали конструктора разбросаны по всему пространству: интернет, университеты (как свои, так и зарубежные), мультимедийные учебники, специализированные курсы, неформальные образовательные сообщества.
Конечно, для определения образовательной траектории одного желания ученика мало. Многие вообще выберут углубленный курс лежания на диване в качестве основного предмета. Чтобы эта система заработала, нужно многое: психологи-консультанты, персональные тьюторы, курсы повышения квалификации для родителей. Но ведь такое вполне реально.
Некоторые элементы этой образовательной утопии уже начали появляться. Например, в пресловутом стандарте для старших классов предполагалось, что значительную часть курсов ученик будет выбирать сам. Прогрессивная общественность встала на дыбы: «Это что же творится?! Мы будем слушать желание школьника?! А если он откажется "Войну и мир" читать?! Если он не узнает, что Волга впадает в Каспийское море?!Анархия! Ужас! Развал системы образования!» Под давлением общественности уровень вариативности в стандарте был снижен. Но она все равно осталась.
Предполагается, что в будущем персональными окажутся не только набор курсов и их содержание, но и учебники. Эксперты АСИ говорят о появлении «Алмазного букваря», этот образ взят из фантастического романа Нила Стивенсона: учебник начинят искусственным интеллектом, и он сможет подбирать образовательные материалы - фото, тексты, видео, задания, схемы - под потребности каждого конкретного ученика, причем неважно, шесть лет этому ученику или шестьдесят. Ничего принципиально невозможного в этом нет.
Еще одна красивая метафора: «точка бога». Речь идет о том, что наступит момент, когда вся письменная информация будет в Сети, и при этом Сеть будет доступна в любой точке. Уже сейчас монополия учителя на знания сильно подорвана благодаря куче образовательных сайтов и Википедии. Тенденция усугубляется, и педагог должен превратиться из рассказчика в проводника.
Тренд 3. Персональные портфолио
Двойка, тройка, четверка, пятерка, зачет, незачет… Нынешнее образование держится на отметках. Они нужны, чтобы диагностировать ученика. Но уж больно узка та область, в которой они могут что-то измерить. Это как если бы врачи ориентировались только на показатели термометра и игнорировали бы анализы крови, рентгеновские снимки и данные томографа.
Кроме контрольных и ответов на уроках у ученика есть множество других возможностей проявить себя. Участие в конференциях и концертах, помощь друзьям, осмысленное посещение экскурсий, доклады, самостоятельные исследования, практика на реальных рабочих местах, поездки на слеты и так далее. Много всего. Учесть это не так просто. Особенно когда речь идет не о количестве выученных фактов, а о более сложных субстанциях типа умения думать или умения принимать на себя ответственность.
Автор этого материала присутствовал как-то на педсовете в одной районной школе. Директор вдохновился книжкой о Гарри Поттере и решил ввести систему баллов для каждого класса. Оказалось, что найти причины для снятия баллов легко: опоздали на урок, шумели, оставили класс неубранным. А вот с начислением возникли проблемы - за что поощрять-то, если хорошая учеба или пристойное поведение считается нормой, а не достижением?! В итоге систему баллов так и не ввели.
Сейчас в развитых странах - США, Канаде, Японии, государствах Европы - очень популярна система портфолио. За время учебы ученик накапливает дипломы, свидетельства, сертификаты и так далее - вплоть до отзывов соседей по дому. В Новой Зеландии, по слухам, эта система доведена до национального масштаба, там учитываются достижения за всю жизнь, к этому привязаны и страховка, и кредит. Система портфолио начинает работать и у нас. Правда, в нашем варианте она очень формальная, да и особых преимуществ не дает.
В будущем накопленный багаж достижений станет одним из ключевых элементов системы образования. И тут опять-таки информационные технологии сделают заслуги человека доступными и прозрачными.
Отдельная тема, о которой очень любят говорить эксперты, - внедрение игры в образование и учет игровых достижений. Представьте себе школьника Васю, который целыми днями сидит за компом и играет в «Цивилизацию». Его одноклассница Маша упорно зубрит учебники по обществознанию и древней истории. Вопрос: кто лучше понимает устройство общества? Понятно, что лучшие оценки получит Маша. Но вопрос не в оценках, а именно в понимании. В компьютерной игрушке есть и распределение ресурсов, и внешняя политика, и управление экономикой, и много других важных вещей.
Правильные решения тут же поощряются дополнительными очками. Описание игрушки гласит: «Как лидеру своей нации игроку предстоит создать свое государство, развивать технологию и экономику, налаживать отношения с сопредельными государствами. Можно попробовать себя в роли Линкольна, Наполеона, Сталина и других не менее выдающихся личностей». Чем не обучение общественным наукам и социальным практикам?
Согласно прогнозу, игра должна стать важным элементом образования. И вполне вероятно, что в портфолио будущего вместе с дипломом об участии в конкурсе «Русский медвежонок» будет лежать сертификат о прохождении Civilization 8.0.
Тренд 4. Гражданское общество против государственных институтов
Очень важно: учащийся должен перестать быть объектом учебного процесса и стать его субъектом. За этой занудной фразой стоит настоящая трагедия образования, особенно российского. Школьники и студенты отчуждены от своих учебных заведений. Для начальства они не более чем «контингент учащихся», над которым надо произвести некие педагогические действия. Это больше напоминает завод, где вместо шестеренок обтачивают людей. И эти люди воспринимают учебное заведение как нечто чуждое, внешнее. Университет и школа - это не «мы», а «они».
Аналитики АСИ предрекают, что образование будущего станет совершенно иным. Университет и школа станут единым сообществом, где все чему-то обучаются друг у друга, все помогают друг другу развиваться.
Здесь опять-таки стоит обратиться к примеру Летней школы «РР», где принцип «все учат - все учатся» является одним из основополагающих. Сейчас Иван слушает лекцию по научной журналистике, а через полтора часа он встанет с ученической скамьи и займет место лектора, чтобы рассказать об апоптозе клеток, в котором он разбирается лучше всех собравшихся. А потом и преподаватели, и слушатели вместе пойдут мыть посуду, ибо это их общий университет, общая школа, которую они создают все вместе. Здесь нет «мы» и «они», здесь все являются субъектами, а не объектами.
Конечно, такое получается, когда образовательный проект находится вне традиционных государственных институций. Это, скорее, прерогатива гражданского общества. Оно уже порождает альтернативу государству, когда речь заходит о спасении больных детей, сборе гуманитарной помощи или контроле за честностью выборов. Вполне возможно, что оно может захватить и нишу образования.
Гражданские образовательные проекты пока редки, но те, что есть, очень эффективны. Например, «Тотальный диктант» можно рассматривать как альтернативную форму повышения грамотности. Его масштабы впечатляют: сотни тысяч участников, охват всего мира от Камчатки до Калининграда, от Боливии до Новой Зеландии. И это проект абсолютно новый, никак не связанный с традиционными структурами.
Понятно, что волонтеры и гражданские активисты не смогут полностью заменить педагогов. Скорее всего, речь пойдет о конкуренции разных систем - общественной, государственной и коммерческой.
Еще альтернативой нынешним университетам могут стать своего рода холдинги студентов, когда люди объединяются, чтобы получить образование по определенному набору специальностей. И в этом случае деканы и ректоры оказываются не всесильными диктаторами, а всего лишь наемными работниками или избранными представителями.
Тренд 5. Учиться всю жизнь
Еще одна фишка, которую обещают в будущем: образование станет постоянным, непрерывным и тотальным. Например, с помощью образования можно вернуть семьям былое единство. Ведь сейчас папы, мамы, дети, бабушки, дедушки расползлись по своим углам. Порой единственное, что их объединяет всех, - это семейные скандалы.
Идеальная семья будущего должна жить иначе. Сначала проводится семейный форсайт: к чему мы стремимся вместе, к чему стремится каждый из нас, чего мы хотим достичь, каких знаний и умений нам для этого не хватает? Дальше семья превращается в образовательную ячейку общества. Папа читает для всех курс современной истории, сын-подросток учит маму играть на гитаре, дочь-пятиклассница объясняет брату нотную грамоту, мама пересказывает то, чему в свои тридцать пять лет научилась на тренинге по гештальт-психологии, а бабушка делится воспоминаниями об организации медицины при Брежневе. Более продвинутый вариант - семьи объединяются между собой, образуются клубы и сообщества. Опять-таки традиционные институты образования оказываются в стороне.
Тренд 6. «Университет миллиардов»
У российских университетов есть поводы для паники. И дело не только в очередных попытках Минобрнауки найти и закрыть вузы с «признаками неэффективности». Если Стэнфордский университет или Массачусетский технологический институт будут конкурировать за студентов с Волчьегонским финансово-педагогическим университетом, несложно догадаться, кто выиграет.
Что такое университетское образование? Это некий авторитетный человек - профессор - выходит к аудитории и что-то рассказывает. Аудитория это записывает, а потом сдает экзамен, то есть демонстрирует, что усвоила мысли этого профессора.
Но почему профессор должен обязательно находиться в той же аудитории, что и студенты?! Мы же слушаем музыку любимой группы, хотя физически исполнители находятся на другом краю планеты.
Современные технологии позволяют сделать университетское образование доступным вне зависимости от того, где человек находится - в глухой российской деревушке или на Западном побережье США. Характерный пример - проект Coursera, в котором участвуют преподаватели Стэнфордского университета, Калифорнийского технологического института, Принстонского университета и других высокорейтинговых вузов.
Любой желающий может бесплатно получить доступ к видеозаписям лекций по любому из предлагаемых учебных курсов, которых сейчас более четырех сотен: «социальная психология», «машинное зрение», «введение в социологию» и т. д. На момент подготовки этой статьи на Coursera записались 4 442 445 человек со всего мира, включая Россию. Понятное дело, когда курс «Теория автоматов» читает профессор Джеффри Ульман, который в свое время получил медаль Джона фон Неймана «За создание основ теории автоматов», то это круче, чем лекция печального доцента из провинциального института.
Не исключено, что такие наднациональные «университеты миллиардов» могут всерьез потеснить традиционные вузы. Но здесь встает вопрос: а как проверять полученные знания? Здесь как минимум два пути. Первый - задействовать возможности искусственного интеллекта. Системы анализа текста вполне способны оценить даже творческие работы типа эссе или раздела «С» в ЕГЭ. Другой вариант основывается на социальных сетях. Одни студенты проверяют других, образуется класс добровольных тьюторов и наставников. При желании каждый профессор или успешный специалист может создать свою армию с офицерами, гвардейцами, резервистами, новобранцами и т.д.
В прогнозах АСИ очень много говорится про виртуальные миры и планетарные сети. Наверное, за этим действительно будущее. Но тут же начнет образовываться дефицит реального общения. Ведь хороший профессор не только зачитывает лекции. Он общается со студентами, реагирует на их мимику, показывает свои модели поведения. Это и есть настоящее образование. И в будущем возможно появление очень-очень элитных структур, в которых преподаватели, как во времена Античности, будут прогуливаться по реальным садам с реальными студентами. Ведь даже то, как профессор посмотрел вслед проходящей девушке, тоже является важным социализирующим опытом для его учеников.
Тренд 7. Взлет и падение прогресса. А потом опять взлет
На экране график. Кривая начинается где-то в районе 2010 года и стремительно идет вверх. Рядом пояснения: «Осознание кризиса образования», «Мода на технологические решения», «Поиск ответов в информационно-коммуникационных технологиях».
Возле 2017-го кривая достигает пика и скатывается вниз: «Схлопывание рынка типовых замещающих решений. Прорыв решений, создающих новые стандарты. Войны стандартов и форматов. Инфраструктура нового образования - следующее поколение ИКТ». После этого график вновь прыгает вверх, максимальные значения видны около 2025 года: «Новое образование становится базовой инфраструктурой в развитых странах».
Такой эффект «двойного горба» характерен для множества инновационных секторов. Бизнесы, остающиеся после «схлопывания» пузыря, задают стандарт отрасли, - поясняют эксперты АСИ.
Подобное в истории случалось не раз. Когда интернет-технологии росли как на дрожжах. Была эйфория. А потом раз - и случился в 2000 году знаменитый «крах доткомов», когда разом рухнули акции телекоммуникационных и компьютерных компаний. И ничего. К сегодняшнему дню мы вполне себе пользуемся и компьютерами, и интернетом, и прочими технологическими штуками. Скорее всего, «образование будущего» ждет та же самая судьба. И то, что сейчас кажется неуклюжей модой, к 2030 году окажется нормой.
«В России есть пренебрежение к IT-сфере, влиятельные люди на очень большом верху считают ее чем-то несерьезным. Но в последние 50 лет вся основная отдача капитала идет из IT, все технологические прорывы происходят именно там. Даже в армии главный тренд сейчас — системы управления и координации на поле боя».
Евгений Кузнецов, директор департамента стратегических коммуникаций ОАО «РВК»
«Важно, что люди приняли общее решение о будущем и верят, что оно будет таким. Приказом чиновника нельзя изменить систему в лучшую сторону. Нужна идеология — как в начале XX века партия большевиков верила в коммунизм и это позволяло им координировать свою деятельность по захвату власти. У нас идеология не политическая, а технократическая».
Дмитрий Песков, руководитель направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив, один из авторов проекта «Образование-2030»
«Мы хотим дать ответ на вызов, который стоит перед всем миром!.. К 2025 году мы прогнозируем исчезновение привычных нам форм образования — они будут заменены чем-то другим».
Павел Лукша — директор корпоративных образовательных программ Московской школы управления «Сколково», один из авторов проекта «Образование-2030»
Загрузка...
